Меня же это отнюдь не обрадовало. Я думал, что снова все провалил.

Я был недостаточно мужественным даже для того, чтобы сыграть девчонку.

В «Марафоне» был обычный вечер пятницы: все столики заняли гарвардцы и их спутницы, увлеченные своей болтовней. Сократ подгонял всех работников, потому что снаружи выстроилась огромная очередь. У кассы, похоже, завязался какой-то спор. Сократ по-гречески обратился к своему старшему сыну:

– Тео, ступай, помоги своей сестре.

Тед поспешил на помощь. Подойдя ближе, он услышал, как Дафна возмущается:

– Послушайте, мне ужасно жаль, но это вы, должно быть, неправильно поняли. Мы никогда не бронируем столики на выходных.

Но высокий надменный богатей в длинном пальто категорично утверждал, что заказал столик на восемь вечера и что он не собирается стоять в очереди на Массачусетс-авеню вместе с простолюдинами (он их назвал и другими разными словами). Увидев брата, Дафна немного успокоилась.

– В чем дело, сестренка? – спросил Тед.

– Этот джентльмен утверждает, что заказал столик, Тедди. А тебе известно наше правило по поводу выходных.

– Да, – ответил Тед и сразу же повернулся к возмущающемуся клиенту, объясняя: – Мы никогда…

И, не договорив, замолк. Рядом с безукоризненно выглядящим и взбешенным молодым человеком стояла Сара.

– Привет, Тед, – поздоровалась она с ним, явно смущенная грубостью своего спутника. – Похоже, Алан что-то напутал. Мне ужасно жаль.

Парень бросил на нее яростный взгляд.

– Я никогда ничего не путаю, – отрезал он и повернулся к Теду. – Я звонил вчера вечером, и мне ответила какая-то женщина. Она не очень хорошо говорила по-английски, так что я подробно все ей объяснил.

– Видимо, это была мама, – предположила Дафна.

– Что ж, вашей маме следовало бы все записать, – настаивал педантичный Алан.

– Она так и сделала, – сказал Тед, заглядывая в специальную тетрадь. – Вы – мистер Дэйвенпорт?

– Именно, – ответил Алан. – Мой заказ на восемь вечера, не так ли?

– Да. Записано на вчерашний вечер, на четверг – по четвергам мы принимаем заказы. Посмотрите. – Он показал ему страницу.

– И как же я это прочитаю, парень? Тут же на греческом! – возмутился он.

– Тогда попросите мисс Харрисон, она вам переведет.

– Не втягивайте мою спутницу в эту неразбериху, официант.

– Хватит, Алан, он мой друг. Мы оба посещаем лекции по классической филологии. И он прав. – Она показала строку, где миссис Ламброс по-гречески записала его фамилию, Дэйвенпорт, на восемь часов вчерашнего вечера. – Наверное, ты забыл сказать ей, что это на следующий день.

– Сара, да что с тобой такое? – рявкнул Алан. – Ты что, веришь безграмотной женщине больше, чем мне?

– Простите, сэр, – обратился к нему Тед, стараясь сдержать свой гнев. – Я уверен, что моя мать не менее образованна, чем вы. Просто так получилось, что она предпочитает писать на своем родном языке.

Сара попыталась прекратить этот все нарастающий спор.

– Хватит, Алан, – мягко сказала она, – давай пойдем в пиццерию. Как я с самого начала и предлагала.

– Нет, Сара, это дело принципа.

– Мистер Дэйвенпорт, – сдержанно сказал Тед, – если вы перестанете бушевать, я посажу вас, как только освободится следующий столик. Но если вы будете и дальше грубить, я выкину вас отсюда ко всем чертям.

– Ах, простите меня великодушно, гарсон, – процедил Алан. – Но так уж вышло, что я учусь на третьем курсе юридического факультета и знаю, что если не нахожусь в состоянии опьянения, вы не имеете права меня выгнать. Если вы попытаетесь это сделать, я вас засужу и оберу до нитки.

– Это вы меня простите, – отозвался Тед. – Видимо, на юрфаке Гарварда вы узнали немало умных словечек, но я сомневаюсь, что вы знакомы с постановлением городских властей Кембриджа, согласно которому владелец заведения может выставить клиента – хоть и трезвого, – если тот причиняет беспокойство.