– …да, да… и раз–раз! – третий мальчишка, ещё мельче белобрыса, стал показывать, как Матвей полосовал Сергея по рукам.

Долговязый продолжил:

– Потом дядя Матвей успокоился, стоит и смотрит, как кровь с руки течёт. Дядя Сергей и шепчет: «Обезумел… Вот какой ты оказывается, Матвей, а я тебе доверял».

– Дядя Матвей развернулся и пошёл домой, – не выдержал белобрыс.

– Не лезь, когда взрослые говорят, – долговязый пресёк попытку белобрыса начать тараторить, – ну, те двое, что с дядей Сергеем, за Матвеем пошли – арматурины взяли, говорят, как бы беды не натворил… А дядя Сергей к строителям в сарай. Там бинты есть… Вот и ждём, как выйдет.

В проёме показался Сергей с забинтованной рукой.

– Сергей, как? – Оппман подскочил к нему.

Тот улыбнулся:

– Жить буду. Вроде выиграл битву.

– Да где же выиграл? вон как тебя исполосовал, – Оппман тыкал на бинты.

– Я Матвея знаю, завтра придёт и доделает работу. Медник он знатный. Да, бывают закидоны.

– Так дай ему волю, он всех перережет, – Оппман повёл скулой.

– Я вот, думаю, просто перегнули мы с ребятами, но деваться некуда. С меня, как с начальника участка, шкуру сдирают. Работать некому.

– Ну ты, Сергей, упрямый!

– Без этого в нашем деле никак. У Матвея это бывает… кто с руками, тот с головой не очень.

В бараке напротив послышался скрежет открываемой створки окна. Высунулся Матвей и гулким басом заявил:

– Сергей, не обессудь!

– Да пошёл ты… – Сергей вошёл в роль обиженного, отвернулся: – чуть не покалечил.

– Я на работу завтра выйду, – Матвей, винясь, размеренно проговорил.

Сергей недовольно повернулся к нему:

– Ладно, ложись, проспись!

Матвей стал закрывать окно и напоследок выкрикнул:

– Всё равно вам меня не победить! И итальяшка этот твой.... а я сам решил… про работу.

4

Нобиле пялился на цифры и не верил. Как такое могло получиться? Но ведь вчера сам съездил в баллонный цех и удостоверился, что весы не врут. Вес оболочки превышал расчётный на двести восемьдесят килограмм. Да уж, даже небольшой учебный корабль и тот не смогли удержать в расчётных рамках. Ладно я, но ведь Трояни, он–то куда смотрел?.. Нобиле мельком ухватил время на настенных часах… Придёт, небось, ровно в три.

Да, не очень–то удобно: административное здание Дирижаблестроя в центре Москвы, а конструкторское бюро на окраине города. Этим высоким чинам только бы собирать постоянные совещания, да чтобы я был под боком… Нобиле прошёлся по скрипучему паркету. Какой же непривычно просторный кабинет! метров двадцать квадратных, такого в Италии не было… и какой большой портрет Сталина…

Трояни пришёл на минуту раньше.

– Феличе, вес оболочки больше на двести восемьдесят килограмм! – Нобиле без прелюдий набросился.

– Нет, нa пятьдесят, – Трояни невозмутимо ответил и сел на стул.

– Как это возможно? – Нобиле вскипел сразу: кругленькое беззаботное лицо Трояни начало его раздражать, – она весит пятьсот восемьдесят, а по моим предварительным расчетам должна весить триста. – Нобиле помахал перед собой серым листом бумаги с рядами цифр – замерами оболочки.

– А по моим расчётам, пятьсот тридцать килограмм, – Трояни парировал.

– Почему ты мне об этом раньше не сказал? – Нобиле в упор посмотрел на Трояни. Тот не отводил глаза, прикрытые толстыми стёклами круглых очков.

Нобиле немного расслабил взгляд и только тогда Трояни ответил: – А почему ты меня не спросил?

И когда Нобиле немного остыл, Трояни начал рассуждать вслух.

– Сейчас спорить бесполезно, давай решим типовым методом: разрезаем оболочку пополам по главной секции, вставляем цилиндрическую часть на четыреста восемь кубометров. Это даёт увеличение подъёмной силы на четыреста пятьдесят килограмм, – Трояни, вероятно, давно уже обдумал решение и теперь его просто озвучивал.