С опостылевшим уже чемоданом шумно спускаюсь по лестнице, раздумывая, что делать дальше. Завтра, точнее, уже сегодня мне нужно отметиться в отделении полиции и получить справку. А там будет целый месяц, чтобы хоть как-то устроиться – найти работу и снять жильё.

Сейчас в моём кармане слишком мало денег, и я не могу себе позволить даже аренду койко-места. Большую часть причитающихся мне средств я уже истратила на дорогу, и мне едва ли приходится выбирать.

Возвращаюсь на вокзал и сажусь в зале ожидания. Здесь, хоть и прохладно, но всё же лучше, чем на улице. Сижу до восьми утра, так и не сомкнув глаз. Страшно, что обворуют и останусь я даже без этих скромных пожитков.

В отделение полиции иду через магазин. По пути перехватываю булочку и питьевой йогурт. Это единственная еда за сутки, не считая Лёхиных бутербродов. Какая же я жалкая! Такими темпами скоро начну скучать по тюремной баланде! А больше всего по нарам. Мне сейчас даже храпящая сверху Шурочка – двухметровая богатырша с копной рыжих кудрей – и та кажется лучше всего происходящего.

И словно мне мало того самого происходящего, на углу РОВД я нос к носу сталкиваюсь со свекровью. Бывшей, если быть точной.

Таисия Николаевна брезгливо поджимает губы и сощуривает свои ведьмачьи глаза. Делает несколько шагов ко мне и с размаху залепляет мне звонкую пощёчину.

– Дрянь! Ненавижу! Да лучше бы ты сдохла!

Она всё лупит и лупит меня по лицу, а я молча подставляюсь, сжимая руками чемодан. Смотрю прямо ей в глаза. Я не надеюсь, что она поймёт. Никто не поймёт. Но она, зная меня с самого рождения, могла хотя бы попытаться отыскать правду. Хотя бы для себя.

Её оттаскивает от меня молодой лейтенант, грозит упечь в обезьянник на трое суток, и я отмираю:

– Отпустите. Всё в порядке.

Он смотрит на меня с сомнением, а я, бросив последний взгляд на Таисию Николаевну, нащупываю в кармане бумажку, без которой я теперь не человек. Ну, на ближайшие полтора года точно. Если не вляпаюсь в какую-то другую историю.

Лейтенант коротко изучает запись и серьёзнеет:

– Пройдёмте, гражданочка. А вы, – строго смотрит на мою бывшую родственницу, – домой ступайте. Увижу, что снова драки учиняете, точно прикрою.

Женщина вскидывает подбородок и, игнорируя нас, гордо удаляется. Мне хочется тоже уйти, но я не могу. Без отметки я не смогу ни работать, ни жить, ни передвигаться.

Я провожу в здании полиции от силы полчаса, но тревога всё равно накатывает, сбивая и запутывая мою речь, когда я задаю уточняющие вопросы относительно своего положения. Особенно, когда я задаю самый главный вопрос:

– Скажите, обязательно ли мне жить здесь? Могу ли я, скажем, уехать в столицу, в любой крупный город?..

– Да, но в этом случае, вам необходимо отметиться в местном отделе. Данная процедура обязательна либо по каждому крупному перемещению, либо по месту регистрации раз в месяц.

– Я поняла, спасибо.

По крайней мере, мне не придётся уворачиваться от колких слов и пощёчин здесь, в моём родном городе. И хотя мне неизвестно, что ждёт в другом, я трачу последние деньги билет – куда хватает моих скудных финансов – и без сожаления покидаю малую родину.

И вовсе не специально, а по стечению обстоятельств, я схожу с поезда именно в том прибрежном городке, где теперь живёт Виталик.

У меня есть и его адрес, и номер телефона. Я знаю, где он работает. С кем живёт. Но последнее, чего я хочу, это обращаться за помощью к этому человеку. Да и не факт, что он захочет мне помогать… учитывая обстоятельства.

С чемоданом в обнимку иду до самой набережной и захожу в каждое заведение, коих тут немерено. Хоть сейчас и не сезон, но туризм развит достаточно хорошо, а значит, точки общепита работают круглогодично. А значит, существует вероятность, что на одной из таких точек для меня найдётся работёнка.