Медленно поднимаю топор над головой…

И вот с громким чавкающим звуком вонзаю железо в ненавистную морщинистую рожу…

Снова и снова я прокручивала в голове эти картины.

Сарай… топор… дверь… лестница… коридор… спящий Старик… чавкающий звук… и кровища… она пропитывает подушку насквозь… она – на моём лице и на руках… я облизываю пальцы… я размазываю кровь по лицу, по шее, по груди, по бедрам, по моей горячей вульве…

Старый козлина! Я же сказала, что ты заплатишь!

И снова: сарай… топор… лестница… коридор… замах… удар… чавкающий звук…

И с каждым разом моё внутреннее кино уплотнялось, делалось всё более и более достоверным.

И вот уже я сажусь на постели, свешиваю ноги, встаю и, преодолевая боль, выхожу в коридор и направляюсь в сарай…

Медленное затемнение.

Ṫ

Когда войско было собрано, Тиран вышел к нему и сказал:

– Богов, коим поклонятся люди в Исихии, несчетное множество. Но все эти боги – ложные. Есть только один истинный Бог. И щедрость Его для преданных Ему, не знает предела. Имя этого Бога – Амэн!

Прямо сейчас, стоя перед вами, я объявляю всем богам Исихии войну!

Вас же нареку Преданными!

С этой минуты все вы – воины Бога. И Бога вашего имя – Амэн!

Идите же во все стороны и убейте всех калду, коих найдете, и всех жрецов иных богов, кроме нашего Бога! Отсеките их главы и принесите, и Амен щедро отблагодарит вас. И за каждую главу получите серебряник!

Сожгите кости всех калду и всех жрецов на алтарях их!

Обратите в руины храмы их!

Уничтожьте святыни и святилища их!

Сотрите с лица земли могилы их и гробницы их!

Сожгите книги и разбейте скрижали их!

И когда кто-то из вас пощадит жреца любого бога кроме бога по имени Амэн, когда он пощадит калду, жену его, родню его или детей его, того прокляну тем же днем и нареку врагом меня и Нашего Бога!

И началась война на уничтожение калду и жрецов всех богов, кто не звался именем Амэн.

Впрочем, то была не война, но бойня. Кровавая и страшная.

Пылали храмы.

Кровь текла ручьями по пыльным дорогам.

Рушились капища.

Разбивались святыни и скрижали.

И воины Тирана, коих сам Тиран назвал Воины Бога, сжигали и обезглавливали калду и жрецов всех богов, кроме бога по имени Амэн, и сжигали тела их на алтарях их. А над жрицами и калду женского полу надругались, как хотели…

Ṫ

Мы долго стоим над телом Старика. Безмолвные. Неподвижные. Я и ты, мамá. Мы стоим, словно под гипнозом, не в силах отвести взора от этого ставшего кровавым месивом лица.

– Жаль, что у нас нет фотографической машины, – говоришь ты, – такой кадр!

– Мамá, – говорю я, – ты ведь не станешь возражать?..

– Против чего?

– Ну… он ведь всё равно умер…

– И-и-и?

– Его рука…

– Даже не думай об этом!

– Но, мамá!

– Я сказала: нет!

– Но почему?

– Потому, что не нужно к ней прикасаться. Вообще. Я чувствую, что эта вещица не из нашего мира. Ты не сможешь завладеть ею. Она завладеет тобой. Она уже владеет тобой. Неужели ты не чувствуешь, как тебя тянет к ней? Пока я жива, я тебе не позволю этого сделать. Лучше иди и выкопай яму – ты же его порешила, в конце концов.

– Чёрт? Дьявол? Дерьмо! Ааааааааааа!

Психонув, я пулей вылетаю из комнаты.

Как же меня это бесит! Всё бесит! Этот патологически солнечный день! Эта земля, в которой корней больше чем самой земли! Эта лопата, неудобная как собака! Любая коряга, наверное, в тысячу раз удобней! Эти руки! Не руки, а крюки! Но больше всего меня бесишь ты, мамá! Меня бесит твоя трусость! Ты – не колдунья! Ты – безмозглая курица! Нам выпал уникальный шанс: завладеть такой потрясающей штукой, а ты боишься не пойми чего! Какая же ты, мамá, тварь дрожащая!

Проходит пара часов и могила для Старика готова. Я выкапываю ее у дуба: просто выбрасываю рыхлую землю из ямы, которую сама же и выкопала несколько дней назад.