Нонетта Марина Харлова

Город Сизов, Россия, сентябрь 1998 года

Егор Жданов, высокий русоволосый парень, вдруг покрасил волосы в черный цвет, нацепил на шею кожаный ремешок с шипами и вдел в ухо серьгу в виде креста. Но главное: он изменился не только внешне, но и внутренне. На контакт не шел, категорически отказывался носить лицейскую форму и, похоже, ему нравилось быть среди одноклассников белой – как ни странно это звучит при его новом имидже – вороной.

– Что вы придираетесь к моему внешнему виду, Марта Викторовна? – возмутился он, когда классный руководитель 10 «А», миловидная молодая женщина с короткой стрижкой, сделала ему очередное замечание. – Это всего лишь маска. Уроков я не пропускаю, двоек не хватаю – чего еще надо?

– Давай-ка отделим зерна от плевел, Егор, – с мягким нажимом ответила Марта. – Не пропускать уроки и готовиться к ним – это, безусловно, важно, чтобы хорошо закончить учебный год. Но это не главное, чтобы остаться человеком.

– Хотите сказать, что, покрасив волосы, я перестал быть человеком?

– Не передергивай, пожалуйста. Если бы только волосы. Крест в ухе, черепа на рюкзаке – это вызов, дружок, дурной пример для остальных.

– Черепа-то вам чем не угодили? С ними сейчас только ленивый не ходит.

– Я хочу сказать, что увлечение всей этой атрибутикой не доведет тебя до добра…

– И я ввяжусь в какой-нибудь криминал, хотите сказать? Не переживайте, Марта Викторовна, эта сторона жизни меня не интересует.

– А…

– Наркотикам я тоже говорю «нет». Просто я в поиске, понимаете? Ищу себя, так сказать. И потом… Разве не вы нам внушаете: «Сделай, что тебе нравится, и заплати за это»? Я вполне осознаю, что делаю, и готов нести ответственность за последствия…

– Егор, Егор… Вот как раз эти последствия меня и тревожат!

Директор лицея, Медведев Олег Геннадьевич, посоветовал Марте не давить на Егора: «Мальчик играет, дело молодое, перемелется – мука будет». Марта понимала, на чем основана позиция начальника: отец Егора, известный в городе бизнесмен, являлся одним из спонсоров лицея. Однако сложившаяся ситуация Марту не устраивала. «Пожалуй, стоит наведаться к Ждановым в гости, – решила она. – Подумаешь, живут за городом. Возьму такси. Надеюсь, от одного раза не обеднею…»

И вот Марта после непростого разговора с родителями Егора стояла на обочине и ждала такси, которое почему-то запаздывало. Она приплясывала от холода и часто смотрела на часы. Когда ноги окончательно замерзли, она в нетерпении пошла навстречу машине, тем более что дорога одна, и они никак не могли разминуться. Вдруг сзади послышался грубый смех. Марта обернулась. Оказалось, что от коттеджей она отошла уже довольно далеко, а со стороны поселка к ней приближалась группа странно одетых молодых людей. Когда они окружили ее, она рассмотрела цилиндры, длинные кожаные плащи, уродливые маски. Пытаясь найти выход, девушка покрутилась на месте. Маски зловеще молчали, сужая круг. Прикрывшись сумкой как щитом, Марта на всякий случай расстегнула дубленку. И как оказалось вовремя. Когда ее внезапно дернули сзади за плечи, дубленка соскользнула. Марта тут же воспользовалась всеобщим замешательством, оттолкнула одного из парней и побежала через лес. За спиной слышался топот и тяжелое дыхание, прерываемое возбужденными криками: преследователи наслаждались охотой в полной уверенности, что жертва никуда от них не денется. Она выбежала на берег пруда, посреди которого темнела небольшая полынья. Погоня приближалась, а силы у Марты были на исходе. Воздуха в легких почти не осталось. Хриплое дыхание выталкивало из широко открытого рта пар, нестерпимо кололо в боку. Тут на глаза ей попалась висящая на дереве кормушка для птиц. Решение пришло мгновенно. Марта сорвала кормушку, скатилась на лед, добежала до полыньи, снимая на ходу сапоги, и прыгнула в воду. Сердце взорвалось от холода, но она не дала ему себя убить. Пластиковая бутылка без дна, которая служила хранилищем зерна в кормушке, помогла ей дышать, не показываясь над водой. Когда девушка вынырнула, берег был пуст, и только ее сапоги одиноко чернели на льду.

Марта проснулась от холода: форточка нараспашку, одеяло на полу. «Приснится же чертовщина…» – посетовала Марта. Она встала, закрыла форточку и посмотрела на часы: пять утра – ложиться досыпать бессмысленно, а жаль. Рабочий день предстоял тяжелый: уроки, консультации, репетиция к родительскому собранию…

Пока пила кофе и курила свою первую за день сигарету, нашла компромиссный вариант: «В конце концов не обязательно ехать к Ждановым домой. Поговорю с ними после собрания».

Она привела себя в порядок, собрала сумку и, прежде чем покинуть квартиру, послала воздушный поцелуй зеленоглазому красавчику, что все время наблюдал за ней с разворота журнала, лежавшего на диване.

Красавчика звали Ирвин Райт. Она увлеклась им в прошлом году после просмотра голливудского фильма «Не дай меня убить», где он сыграл главную роль. Хотя фильм не был дебютным для Райта, но именно с него началась у нее одержимость экранным красавцем. Марта изучила его жизнь и творчество вдоль и поперек, отказывалась от лишнего куска хлеба ради покупки журнала с его фотографией размером три на четыре сантиметра, и считала ценной находкой журнал с плакатом на весь разворот.

Казалось бы, ничего особенного – «не сотвори себе кумира», как говорится, но собственное глубокое погружение в грезы озадачило Марту. Вроде уже далеко не тинейджер, чтобы влюбляться в экранных героев. В чем причина накрывшего ее девятого вала? Замещение реального образа? Чьего? Славки Анучина, конечно. Ее несостоявшийся студенческий роман до сих пор отдавал болью. Стуча каблуками по тротуару с редкими по причине раннего часа прохожими, Марта вспомнила, как Анучин впервые поцеловал ее. Потом уткнулся холодным носом ей в шею и нес какую-то любовную чепуху… Он ничего не обещал ей, но она ждала. А он взял и женился на своей дальней родственнице, коротконогой и вислозадой. Ну ладно, это Марта со зла. На самом деле Славкина зазноба имела вполне приятный вид…

– Я тут к классному часу готовилась и наткнулась на любопытную статью, – сказала как-то Марте ее закадычная подружка Жанна Полянцева: она преподавала английский язык в том же лицее. – Ты знаешь, что привязанность к кумиру может быть психическим расстройством? Одинокие женщины, влюбляясь в звезду, с которой никогда не встретятся, страдают маниакально-депрессивным психозом.

– Я тебе больше скажу: сумасшедший дом начинается за стенами сумасшедшего дома, – парировала Марта.

– Но ты же понимаешь, что Райт – это всего лишь символ? Абстракция. Тhe phantom! – была у Жанны привычка добавлять иногда в свою речь английские словечки.

– А это легко проверить. Я собираюсь написать ему письмо.

– Ты серьезно? Зачем?

– Хочу убедиться в жизнеспособности одной идеи, мне ведь и самой это дурацкое наваждение мешает жить. Одного волевого усилия, чтобы избавиться от него, как оказалось, недостаточно. Так вот. Я тут у Андре Моруа вычитала интересную мысль: «Когда автор превращает женщину в героиню своего произведения, она для него умирает»1. Я подумала: а что, если в героя произведения превратить Райта? Только произведением станет наша переписка – этакий роман в письмах, понимаешь? Надеюсь, тогда он для меня умрет – условно, разумеется…

– Ну не знаю… Авантюра какая-то. Мне кажется, что ты, наоборот, еще больше утвердишься в своих болезненных чувствах.

– Хочешь сказать, что классик ошибается?

– Хочу сказать, что незачем огород городить. Заведи дневник, как все нормальные люди. Переписка – это ведь серьезно. Вдруг Райт ответит?

– Сильно сомневаюсь. Где он и где я? Я как раз и рассчитываю, что он проигнорирует мои письма, и тогда мои романтические чувства к нему постепенно угаснут. Таков мой план, я уже все решила. И не отговаривай меня. Твоя задача – переводить письма на английский язык…

«Именно так: я все решила», – завершила воспоминания Марта, переступая порог лицея.

Утомленный заботами делового четверга, Юрий Каюмов переоделся, вымыл руки и прошел к столу.

– Завтра у Дианы родительское собрание, – сказала Регина, расставляя на столе тарелки с едой. – Тебе придется сходить вместо меня. К суду не успеваю подготовиться, зашиваюсь.

– Бог с ним, с собранием. В следующий раз сходишь.

– Так-то да. У Дианы, насколько я знаю, проблем с учебой нет. Но у нее в этом году новая классная. Математичка. Надо бы послушать. Сам знаешь: новая метла – новые правила.

– А куда старая делась? Вроде неплохая была?

– В старших классах у них в лицее принято назначать новых.

– Понял. Ну, и как тебе новая учительница? – спросил Каюмов у дочери, которая сидела тут же, уткнувшись в книгу и прихлебывая чай из большой нарядной кружки. – Нравится?

Диана подняла голову, взяла из вазочки печенье и пожала плечами.

– Марта Викторовна? Да вроде норм.

– Так это ее фото у тебя над столом висит? – Юрий вспомнил большую фотографию молодой женщины в комнате дочери. Чёрно-белый портрет резко выделялся на фоне ярких постеров с актёрами, музыкантами и спортсменами.