– Ладно, на сегодня хватит, – вслух сказал Юрий. – Как-нибудь разберемся.
И решительно направился к оставленной около лицея машине.
Глава 3
Скинув туфли, Марта села на диван и с облегчением вытянула ноги. Они ныли и требовали, чтобы их побаловали теплой водой с морской солью. «Обойдетесь!» – мысленно осадила их Марта и подмигнула Райту, который терпеливо ждал ее возвращения, запертый в рамках журнального разворота.
Закурив, она с наслаждением затянулась, но в дверь позвонили. Марта затушила сигарету в стоявшей на тумбочке чашке с остатками утреннего кофе и побрела в прихожую. На пороге стояла Жанна. Она жила тремя этажами выше и подружки часто проводили вечер-другой вместе.
Своей корпулентностью, пышными рыжими волосами и неиссякаемым оптимизмом Жанна ассоциировалась у Марты с теплой, разрисованной яркими цветами, русской печкой. Единственным штрихом, нарушающим общую картину, была большая светлая родинка на носу.
Жанна сунула Марте в руки тяжеленный пакет, принюхалась и, быстро найдя источник неприятного запаха, брезгливо понесла чашку с окурком в вытянутой руке на кухню.
– Что за дурацкая манера тушить сигареты, где попало?
– У меня нет пепельницы.
– Тоже мне причина. Приспособь что-нибудь. Хоть консервную банку.
– Неэстетично.
– В курении тоже нет никакой эстетики.
– Спорный вопрос.
Жанна фыркнула, забрала у Марты пакет и начала его разгружать. Ее родители держали фазенду, а муж увлекался тихой охотой. Марте много чего перепадало от их праведных трудов и выручало в наступившие сложные перестроечные времена. Зарплату в лицее задерживали, поэтому магазинные запасы у Марты сводились к молоку и хлебу. Принесенная подругой авоська была настоящим подарком: яблоки, банка маринованных грибов и несколько крупных картофелин.
– Я тебе не рассказывала, почему сама не курю, хотя мои родители дымят, как паровозы? – Спросила Жанна и бесцеремонно плюхнулась прямо на постер Райта.
– Нет, не рассказывала, – Марта аккуратно вытянула из-под подружки журнал и стала разглаживать помятые страницы.
– Так вот, слушай. В детстве, классе в четвертом, мы устроили в раздевалке кучу-малу. Я накрыла своим пальто какую-то девчонку. Прямо с головой. Она сбросила его с себя и сказала, что, мол, фу, воняет папиросами. Представляешь? Сама-то я ничего не чувствовала. Я тогда чуть со стыда не сгорела и поклялась никогда не курить. Never! И мужа я себе выбрала, заметь, некурящего!
– А со мной, как я понимаю, тебе не повезло? – прошепелявила Марта. Она тщетно пыталась с помощью ногтя вытащить яблочную кожуру, застрявшую между зубами.
– И не говори! Кстати, как прошло собрание? Родители хоть адекватные?
– Вполне. Думаю, сработаемся.
– Ну что, написала письмо своему ненаглядному Райту? – спросила Жанна, видя, что Марта все еще держит в свободной руке свой драгоценный журнал.
– Написала.
– Письмо-то какое собираешься отправлять – электронное?
– Бумажное.
– Есть же интернет-кафе.
– А у меня есть время по кафе ходить?
– Ну и зря. По «мылу» он бы тебе точно ответил, а так…
Занимаясь переводом, Жанна то и дело фыркала: «Ну ты точно больная, Викторовна. Woe from wit – горе от ума в чистом виде». Марта невозмутимо жевала второе яблоко.
Позднее подруга, размякнув от рюмки Amaretto и подперев голову унизанной кольцами рукой («сойдет за кастет во время драки», – горько пошутила она однажды), продолжала недоумевать:
– И все-таки, Викторовна, я не понимаю, почему у тебя с мужчинами не складывается. Ты умная, привлекательная… Да не маши ты рукой! Шэрон Стоун по сравнению с тобой отдыхает, уж поверь мне. А, может, у тебя был неудачный опыт? Аm I right?