Мудрая Сова сидел у костра, попыхивая трубкой, и делился своими мыслями. "Эти люди, – говорил он, его голос был тих, но каждое слово проникало глубоко, – они не знают покоя. Они все время куда-то спешат, все время что-то хотят взять. Они не слушают землю. Они не видят духов. Они смотрят на бизона не как на брата, а как на мешок с шкурами. Они смотрят на землю не как на мать, а как на вещь, которую можно разрезать на куски и спрятать в карман".

Он видел в их глазах жадность и непонимание. Они ценили блестящие камни и металлы больше, чем чистую воду или жизнь бизона. Их понятия о чести и богатстве были совсем другими.

Бегущий Конь, слушая старейшину, чувствовал растущее напряжение. Он ценил металлическое острие своего копья, но он также видел, как с каждым годом приходит все больше белых. Не только торговцев, но и просто проходящих мимо, по новым "тропам", которые они прокладывали через их земли. Этих людей было много, и они не спрашивали разрешения пройти. Они просто шли. И их количество росло, как стадо бизонов весной.

Еще одним источником беспокойства были болезни, которые приносили "гости издалека". Невидимые враги, от которых не спасали ни храбрость, ни мудрость, ни целебные травы Хеста'е. Кашель, жар, оспа – эти недуги вырывали из жизни целые семьи, оставляя после себя опустевшие типи и скорбь.

В период с 1840 по 1860 годы эти контакты еще не были постоянной, всепоглощающей угрозой. Шайенны оставались хозяевами своей земли, многочисленными и сильными. Белые люди были лишь редкими гостями на их территории, хотя и странными, и иногда опасными.

Но в воздухе уже витало предчувствие. Земля, такая огромная и свободная, начала казаться меньше. Тропы белых становились шире и проходили все ближе к священным местам. Шум их повозок и голосов звучал все громче на фоне вечного шепота степи.

Шайенны продолжали жить своей жизнью, следуя за бизоном, отмечая праздники, уча детей Пути Предков. Но теперь, глядя на горизонт, они видели не только восход солнца или приближение стада. Они видели тень, медленно, но верно надвигающуюся с востока. Тень, которую несли "гости издалека". И эта тень вызывала не просто опасение, но и глубокую, инстинктивную тревогу за будущее Народа Цыцыстас.

Глава 7: Зимний Лагерь

Когда последние золотистые листья опадали с хлопковых деревьев у речных берегов, а воздух становился острым и кусачим, Народ Цыцыстас знал: пришло время осесть. Жизнь на Равнинах диктовала свой ритм, и после месяцев кочевий в поисках бизона, лето и осень с их обильной добычей сменялись долгой, суровой зимой. Это было время испытаний, но и время покоя, время, когда племя собиралось вместе, чтобы пережить холод и темноту.

Выбор места для зимнего лагеря был жизненно важен и требовал мудрости старейшин и опытных следопытов. Искали укрытое место – долину, защищенную холмами или лесом, где меньше дули пронизывающие ветры. Важно было быть рядом с водой – даже если река замерзла, лед обеспечивал доступ и иметь доступ к дровам для очагов. Такой лагерь, в отличие от большого летнего круга, мог быть более разбросанным или располагаться в несколько групп, чтобы легче было найти достаточно дерева.

Зимние типи отличались от летних. Часто они были больше, и главное – их покрывали двойным слоем бизоньих шкур, шерстью наружу, чтобы лучше удерживать тепло. Между слоями создавалась воздушная прослойка, действовавшая как изоляция. Снег, падающий на типи, тоже помогал удерживать тепло и защищал от ветра. Внутри, у очага, даже в сильный мороз было тепло и уютно, хотя дым иногда щипал глаза, прежде чем находил выход через верхнее отверстие.