"Но это же безумие.." – прошептала Лорен.

Она отступила от окна и задумалась. Затем снова прильнула к нему и поглядела вниз – на волны, с шумом бьющиеся о скалы. Замок, расположенный на самом обрыве, возвышался на утесе. До воды, считая расстояние от спальни Лорен с учетом высоты вздымавшегося над водой полуострова, было примерно ярдов пятьдесят.

В голове девушки промелькнуло воспоминание. В книгах она читала о том, как заключенные плели себе канаты из постельного белья и благополучно спускались по ним. Она взглянула на свою кровать и нервно усмехнулась: пары простыней для такой высоты явно не хватало. Конечно, если бы у нее в запасе было больше времени, она могла бы задействовать свой гардероб, стащить где-то грязное белье и действительно связать добротную веревку, но беспрепятственно осуществить это в одну ночь не представлялось возможным.

Лорен потушила свет, якобы легла спать, и выждала полчаса, показавшиеся ей целой вечностью. Затем сняла туфли, чтобы не топать. Подошла к комоду, достала из шкатулки серебряное кольцо с гранатом – подарок Адана, – поцеловала и надела.

В последний раз окинув спальню взглядом, Лорен заметила, что ее переполняют смешанные чувства. С одной стороны, горько было расставаться с местом, в котором она выросла, о стольком передумала и столькое перенесла; с другой, эта комната служила девушке клеткой, она всегда мечтала покинуть ее и потому была несказанно рада тому, что эта мечта близка к осуществлению.

Лорен снова повернулась туда, откуда через оконный проем виднелась ночная даль. Несмотря на всю радость приближающегося освобождения, панический ужас сковал сердце девушки: она поняла, что, вполне возможно, это были не только последние минуты ее пребывания в замке, но и последний миг ее жизни. Медленно, с безумными, расширенными от страха неминуемого глазами, Лорен двинулась к окну и дрожащими руками распахнула его. В лицо ударила морская свежесть, и комната взорвалась шумом прибоя.

Девушка залезла на подоконник и, ухватившись за раму, бросила дикий взгляд вниз – на черную воду, с которой торчали острые выступы скал. Темные гребни волн с шумом рассекались о них, затем сливались воедино и снова рассекались.

Несколько минут Лорен простояла в оцепенении, не в силах о чем-либо думать, но вскоре мысли, запертые за завесой испуга, прорвались и стремглав понеслись наружу. Девушка принялась говорить сама с собой:

"Неужто я не заслуживаю счастья? Неужто, не сделавши никогда никому ничего дурного, судьба моя – исчахнуть и умереть? Почему я должна жить так, как они требуют, а не так, как велит сердце? Для того ли я была рождена, чтобы вечно влачить такое существование? – подняв лицо к небу, вопрошала Лорен. – Нет, не могу больше, решительно не могу переносить этого. Пусть я лучше умру, нежели продолжу жить подобной жизнью, в которой всем заправляет выгода да общественное положение. Жизнь среди людей, почитающих такие принципы и заставляющих меня придерживаться их, – не по мне!"

По щекам девушки покатились слезы горечи и обиды.

"Да, если вы хотите от меня того, боги, убейте! Коли он и вправду мертв, пускай я тоже погибну, разбившись о воду или эти скалы. Если же выживу, значит, вы оставите мне жизнь не просто так. Тогда, клянусь, я отправлюсь его искать и узнаю всю правду. И должно быть.. должно быть, я найду его живым, ведь вы не сохраните мне жизнь зазря: без него я все равно умру. Существование – вовсе не есть жизнь. Я достаточно просуществовала. Десять лет ждать, мучиться и верить, чтобы в конце концов потерять.. Это слишком жестоко, – Лорен тяжело дышала, сердце бешено колотилось в груди, ветер развивал светлые волосы. – Все, довольно! Что-то одно сейчас послужит справедливостью: смерть как избавление или свобода как новая жизнь. Вы правы, отец: сегодня я покончу с прошлым раз и навсегда".