– Не позавидую тому, кто утром увидит с собой в одной постели Элизабет Уоллес, – сказал мистер Белл на ухо Остину и расхохотался. Маргарет сделала вид, что не услышала его подколки, и продолжила свои рассуждения.

Беззаботные вечера омрачала лишь миссис Белл. Как бы она ни пыталась скрыть свое волнение, это редко у нее получалось. Она много времени проводила с дочерью, и ее натянутая улыбка уже никого не могла обмануть. Чем хуже становилось Сьюзан, тем движения ее матери становились все более автоматическими и лишенными любой живости, она знала, какой должна быть порядочная хозяйка, и соответствовала этому образу, пускай фарфоровые чашки все чаще падали из ее дрожащих рук. Но как бы миссис Белл ни пыталась держать лицо и изображать любезное безразличие, она то и дело проговаривалась мистеру Фареллу о своих настоящих чувствах. Это происходило крайне редко и лишь в те моменты, когда у Полли настолько затуманивалось сознание от тревоги и бессонных ночей, что она, сама того не ведая, роняла обрывки фраз о своих страхах и усталости, но тут же, встрепенувшись, извинялась и переводила тему. Остин ни о чем ее не расспрашивал.

Однако, в очередной раз придя к Беллам на ужин, после которого планировалась игра в карты, мистер Фарелл не обнаружил миссис Белл за столом. Джон с Маргарет о чем-то непринужденно говорили и убедили Остина, что, несмотря на отсутствие за столом миссис Белл, игра в карты все же состоится, они уже отправили приглашения соседям.

– Очень милая супружеская чета, только Джон, прошу вас, не подливайте мистеру Уинслоу, он снова начнет говорить о политике. Может, вам с мистером Фареллом это и будет интересно, но мы с его женой его треп просто не выносим. И я крайне оскорблена тем, что вы не пригласили Элизабет!

– Маргарет, мы же хотим играть в карты, а не учувствовать в ваших интригах. У вас была возможность представить мисс Элизабет мистеру Фареллу в прошлый вторник во время крикета.

– Ну знаете ли!

– Могу ли я спросить, почему миссис Белл не придет? – осторожно спросил Остин, садясь по левую руку мистера Белла. Они с Маргарет быстро переглянулись, Джон вздохнул:

– Сью совсем плоха, жена от нее не отходит. Не переживайте, такое случается, не отменять же покер из-за этого. Но мы не много потеряли: Полли никудышный игрок. Мисс Элизабет, к слову, тоже.

Мистер Фарелл молчал. Он испытывал к миссис Белл чувство глубокой симпатии и не знал, как будет правильно поступить. Он уважал Джона и не стал бы противиться его воле в его доме, но и наслаждаться карточной игрой, пока этажом выше безутешная мать оплакивает своего ребенка, он тоже не мог. Заметя его смятение, мистер Белл, под неодобрительный свист Маргарет, предложил:

– Можете проведать Полли, если вам так угодно. Убедитесь, что волноваться не о чем и возвращайтесь к нам, служанка вас отведет. – Остин быстро поблагодарил и вышел из-за стола, предпочитая не вслушиваться в то, как миссис Уоллес отчитывает Джона.

Детская находилась на втором этаже. Остин с большим интересом рассматривал обстановку коридора, мебель, портреты семьи и их знакомых, множество мелочей, которые придавали дому особый уют и дарили ему душу. Комоды и тумбы в коридоре и в гостиной явно были из одного гарнитура, в обоях и коврах различались одни оттенки, даже запах на втором этаже был тот же: запах тепла и семьи. Здесь же висел большой семейный портрет: мистер Белл обнимает жену за талию, а та смотрит вперед веселыми, полными любви глазами. Возле них стоят два мальчика, в которых Остин без труда узнал Томаса и Джеффри, на холсте они выглядели куда опрятнее и интеллигентнее, чем в жизни: чистые, причесанные, с накрахмаленными воротничками, в темно-синих жилетках, они совсем не походили на юношей, держащих в страхе все соседские дома. Возле братьев стояла розовощекая девочка, на вид совершенно здоровая, полноватая, в пышном белом платье она походила на порцию взбитых сливок на торте. Остин с удивлением подумал о том, насколько судьба бывает жестока. А ведь Полли проходит мимо этой картины каждый раз, когда навещает дочь!