Двери гостиной отворились, и в комнату вошел невысокий мужчина лет сорока шести с короткой, но густой бородой темно-русого цвета. Он был одет в прекрасно сшитый серый костюм с жилеткой, шел немного в вразвалочку и был вполне пристойной наружности, несмотря на громоздкие и рыхлые черты лица и отекшие ноги. Завидя гостя, он расправил плечи и поправил воротник. С ним появилась пожилая худая женщина, утопающая в рюшах и бантах. Своей сухой, похожей на куриную ножку, рукой она держала мужчину под локоть, второй же придерживала подол платья. Гостья была угловатая и словно выцветшая: весь цвет ее лица давно сошел, наряды она выбирала самые яркие, и оттого казалась еще бледнее.

– Добрый вечер, – мужчина пожал Остину руку, – Джон Белл, к вашим услугам. Никак не мог знать, что вы придете, иначе бы встретил вас сам.

– Мистер Фарелл недавно приехал из Лондона, – заметила миссис Белл, помогая своей подруге сесть на диван.

– Ах Лондон! – мечтательно сказала гостья, с почти хищным интересом рассматривая Остина, – как давно я там не была! Между прочим, многие мои друзья живут в Лондоне, причем очень важные друзья, очень!

– Поспешу вам представить, миссис Маргарет Уоллес, – миссис Белл накрыла ее руку своей, – наша с Джоном давняя подруга.

– Очень рад знакомству, – кивнул Остин.

– Скажите, мистер Фарелл, – миссис Уоллес беззастенчиво разглядывала гостя, – а вы, случаем, не женат? Моя младшая дочь – прелестница, но я с ног сбилась искать ей подходящую партию.

– Маргарет, ну что вы, – одернула ее миссис Белл, – как можно такое спрашивать?

– Я сразу заметила, что мистер Фарелл статный и обеспеченный человек. Отчего бы не спросить? Оставь свою скромность при себе, дорогая, а моя Элизабет скоро прослывёт старой девой. Чтобы моя дочь и старая дева, да никогда, какой позор!

– Прошу прощения, –откашлялся Остин, – я не женат.

– А сколько вам лет? – миссис Уоллес совсем не смущал неуместный характер ее вопросов, после того, как мистер Фарелл сказал, что не женат, ее уже было не остановить.

– Мне двадцать пять.

– Я познакомлю вас с Элизабет, – кивнула Маргарет, даже не спрашивая, а объявляя это как факт.

Непринужденно о чем-то беседуя, из гостиной чета Беллов и их гости перешли в столовую, где слуги подали ужин. Мистер Белл ел молча и жадно в то время, как миссис Белл едва притронулась к еде. Одна из служанок доложила, что ее дочери стало хуже, поэтому миссис Полли, не желая обидеть гостя своим уходом из-за стола, осталась, но было видно, как ей неспокойно. Миссис Уоллес, в прочем, ничем эта новость не огорчила: она сказала, что сильный человек справится с любой болезнью, а если Сьюзан хотя бы на треть пошла в свою мать или отца, то она, несомненно, сильный человек.

– Но Маргарет, она уже третью неделю не встает с постели, как вы можете так спокойно об этом говорить? – миссис Белл посмотрела на подругу, поджав губы.

– Дорогая, на вашем месте я бы не предавала этому большого значения. Люди смертны, дети не являются исключением. Посмотри на своих сыновей: Томас в свои восемнадцать на голову выше тебя, а в плечах в два раза шире Джона. Шестнадцатилетний Джеффри падал с лошади чаще, чем открывал книгу, и что же? Здоровее него юноши я не встречала. Кто-то обделен здоровьем, кто-то умом или вкусом, мало кто способен сочетать в себе все, – она многозначительно кивнула, явно намекая на свою персону, не догадываясь, что в этом наряде выглядит как потрепанная кошкой птица, пытающаяся растопырить свои редкие перышки , – не поймите меня неправильно, Сьюзан – чудесный ребенок, и я питаю к ней исключительно теплые чувства. Но стоит ли тревожиться из-за того, что рано или поздно должно произойти. Я же права, мистер Фарелл? Вам не стоит волноваться, мы здоровы, и вам ничего не грозит.