На небольшом прямоугольном холсте был изображен роскошный белоснежный особняк. Художник, писавший картину, стоял у небольшого пруда, очерченного мраморными плитами; сам же особняк находился по другую сторону водоема на небольшом возвышении. К нему вела такая же белоснежная лесенка, переходящая в обычную парковую дорожку, выходящей к пруду. Это был двухэтажный особняк с двумя ризалитами и изящным портиком над главным входом с тонкими, выглядящими почти невесомыми колоннами. На втором этаже был длинный балкон, начинавшийся от одного ризалита и доходящий до второго. По обеим сторонам дома, словно подхватывая его или обнимая, раскинулся сад, уходящий далеко за пределы холста, сад, полный нежно-розовых крупных цветов, он напоминал взбитый крем на бисквитном пирожном, коим был сам дом.

– Это дом покойного графа Челтона, картины выставил на аукцион его племянник. Как мне рассказывали, раньше особняк использовался исключительно как летняя резиденция, но свои последние дни граф провел именно здесь. Есть в нем что-то умиротворенное, не находите?

– Какая прелесть! – всплеснула руками Маргарет, – мистер Беркли, почему бы и вам не разбить такой сад? Выглядит сказочно.

– У нас уже есть сад, там растут розы, – возразил я, – и он мне очень нравится.

– Конечно, Микки, – несколько недовольно улыбнулась Маргарет, переведя взгляд на Чарльза, но тот, казалось, не заметил ее смятения.

– Если я решу обновить наши клумбы, то обязательно задумаюсь над этим. А ты что думаешь, малышка?

– Красивые цветы! – Полли согласно закивала. Ей отчего-то очень нравилась Маргарет, поэтому она всегда с ней соглашалась, даже если не понимала, о чем идет речь.

– Мне очень нравится, что он выглядит очень легким, старина Эстерфилд этим похвастаться не может, – продолжил Чарльз, – вы только взгляните на изящность этих колонн, на высоту окон, на необычайную красоту наличников, на темно-синюю крышу, словно отражающую небо так же, как и вода в пруду! Если Эстерфилд – старый рояль, то дом мистера Челтона – флейта. Не кажется ли вам, что люди, жившие здесь, были очень счастливы?

– Были! – подтвердила даже не слушавшая его Полли: ее больше интересовало то, как подол ее платья забавно шуршит, если пнуть его ножкой.

– И мистер Челтон не мог найти себе лучше места для того, чтобы умереть. Посмотрите, более умиротворенного места вы нигде не сможете найти!

– Ох, давайте не говорить о смерти! – скривилась Маргарет, – на картинах мы видим жизнь, разве не из-за этого мы их покупаем?

Дядя Чарльз снял бумагу со второй картины. Это было квадратное полотно с изображенной элегантной гостиной, по всей видимости находящейся на втором этаже того самого особняка. Стеклянные двери балкона были распахнуты, открывая вид на малиновый закат. На кушетке пузом кверху развалилась толстая болонка. Ветер, врывающийся в комнату через открытую дверь, колыхал нежные, словно сделанные из паутины, шторы и те же розовые цветы, стоящие в вазе на небольшом невысоком столике. Это была необычайно нежная комната. Все, начиная с лепнины на потолке и чуть желтоватых обоев, заканчивая аккуратной стопкой книг, лежавшей на пианино из светлого дерева, стоящем в углу, выдавало большой трепет и любовь хозяев дома. Ни одна мать так вдумчиво и кропотливо не заботится о ребенке, как заботились об этой комнате, никто не любил этот дом так, как любили его жильцы, и это нескончаемое и трогательное чувство было так отчетливо и так естественно, словно его можно было пощупать руками.

– Вам настолько нравится этот дом, что вы решили собрать его по кусочкам? – саркастично заметила Маргарет.