– Сосед? Нет у меня соседей, убирайтесь.

«Не удивительно.» – подумал мистер Фарелл. Будь он так же изуродован, как Майкл Беркли, то тоже бы жил там, где его не увидит лишняя пара любопытных глаз, если бы, конечно, не наложил на себя руки.

– Я снял дом на лето и живу неподалеку вот уже несколько недель, к сожалению, не было возможности представиться вам раньше.

– Не было у него возможности, – передразнил гостя Майкл, скривив и без того кривое лицо, – и какому такому чуду я обязан за ваш визит?

– Я пришел к вам по просьбе миссис Патриции Белл.

– Полли? – взгляд старика немного прояснился, мужчина немного расслабился и откинулся на спинку кресла, посмотрев на гостя несколько заинтересовано. – что же ей нужно? Или этот болван Белл подослал вас?

– Болван или не болван – не мне судить, – нахмурился Остин. «И не вам.» – хотел было добавить он, но сдержался. Ему не понравилось, с каким высокомерием этот странный человек отзывался о его новом друге, – и не вам, – добавил он, чуть подумав, – я здесь по просьбе его жены.

– И что же такого миссис Белл, – фамилию он произнес, не скрывая пренебрежения, – просила вас передать. И какие же обстоятельства помешали ей прийти самой? – он, по всей видимости, хотел добавить что-то еще, но его прервал хриплый сухой кашель, который, казалось, способен разорвать его слабую грудь.

– Миссис Белл просила сообщить, – Остин старался сохранять самообладание, несмотря на всю ту неприязнь и брезгливость, что появились у него к этому человеку за их недолгий разговор, – что ваша племянница, Сьюзан Белл, скончалась. Похороны завтра, и миссис Белл бы хотела, чтобы вы присутствовали. Выражаю свои искренние соболезнования.

– Раз так хочет меня видеть – пусть приходит сама. – лицо Майкла обрело то же неприятное выражение, что и в начале их беседы, – нечего присылать мне черт знает кого. Так ей и передайте.

– Я не смогу ей передать столь грубое сообщение. Мистер Беркли, я прошу вас, миссис Белл разбита смертью дочери, она также скучает по вам, – сказал он чуть менее уверенно, – неужели ваша нелюбовь к мистеру Беллу столь велика, что вы готовы оставить сестру в такой тяжелый час?

– Моя неприязнь к вам слишком велика, чтобы выслушивать ваши блеянья. Подите вон и передайте миссис Белл то, что я сказал.

– При всем уважении, – Остин прилагал титанические усилия, стараясь не выйти из себя, но мистер Беркли будто бы специально выводил его, – у вашей сестры только что умер ребенок, я не считаю благородным с вашей стороны…

– А я не считаю благородным с твоей стороны, сопляк, делать мне замечания в моем же доме. Приглашение ты передал, теперь можешь быть свободен, катись отсюда, пока тебя не выпроводили.

– Я бы попросил вас выбирать выражения, мистер Беркли, – сквозь стиснутые зубы прошипел мистер Фарелл, – я проделал долгий путь до вашего дома, я могу понять, что в вашем положении вы не в состоянии оказать мне теплый прием, но и хамить я вам не позволю.

– В моем положении? В каком таком моем положении? – мистер Беркли встал, трясясь, как припадочный. Плед спал на пол, обнажая тощее больное тело, на котором простой тряпкой висела засаленная рубашка и широкие протертые брюки. Мистер Беркли сделал пару неуверенных шагов по направлению к застывшему Остину и вцепился ему в жилетку, отравляя воздух зловонием полусгнивших зубов в нескольких сантиметров от его лица, практически повиснув на нем. Несмотря на такую близость, в тот момент уродство Майкла Беркли пугало намного меньше, чем его безумие, – скажи мне, щенок, какое такое мое положение?

– Отпустите, – Остин попытался оттолкнуть мистера Беркли, но слишком боялся навредить и без того покалеченному человеку, – я не преследовал цели как-то вас оскорбить, я лишь ответил на проявленное вами неуважение.