― Хватит иронизировать, Огнев.

― Не могу. Я уже родился отбитым.

Анжелика закатывает глаза, а я в который раз убеждаюсь, что на меня это больше не действует. Раньше я бы завелся, пригвоздил её к стенке и оттрахал, выбив из легких весь воздух, но теперь понимаю, что всё, остыло. Я больше её не хочу. А чего-то большего в нашей связи никогда и не было.

― Отец хочет поставлять в Ривьеру наш элитный алкоголь.

― Нет, ― обрываю, потому что уже уловил всю суть.

― Прости? Нет?

― Нет. ― повторяю. ― Я не хочу сотрудничать с твоей семьей.

― Огнев, ты шутишь? ― усмехается, не веря своим ушам. ― Скажи, что шутишь, потому что я начинаю думать, что тебе плевать на наши отношения.

― Какие отношения, Лика? Мы трахались и на этом всё.

― Два года, Огнев. И ты называешь это «трахались»?

― А ты считаешь, что перепихнуться в номере отеля ― это отношения? Удобство, Лика. Вот, что было между нами. Мне не приходилось без конца искать новую бабу, а ты взамен получала всё, что хотела.

― После твоих слов ощущаю себя продажной шлюхой, ― злится и встает.

Подходит к шкафчику с алкоголем, достает оттуда бутылку, откупоривает, а затем наполняет стоящий рядом стакан. Молчу, давая ей пару минут подумать. Варианта у развития событий только два ― либо Лика вот-вот начнет биться в истерике, бросая в меня всё, что попадется ей под руку, либо успокоится и будет продолжать делать вид, что ничего не произошло. И второй вариант, черт возьми, пугал меня больше первого.

― У тебя кто-то появился? ― спрашивает внезапно. ― Скажи мне, Огнев, только не ври, я ведь всё равно узнаю.

― Никто не появился.

― Значит, ты просто не в духе. Это пройдет. Я подожду.

― Не в моем настроении дело, Лика. А в нас. Я хочу быть откровенен с тобой.

― Правда? Тогда скажи, в чем настоящая причина.

― В том, что я ничего к тебе не чувствую. ― и лучше сразу обрубить, поставить точку и не мучить больше ни её, ни себя. Зачем?

― Два года, Огнев, ― нервно усмехается Кирсанова. ― Ты трахал меня два года, но так ничего и не почувствовал? Я думала, ты сделаешь мне предложение.

― Я никогда тебе этого не обещал.

― Ты ничего мне не обещал, но я всё равно ждала!

― Даже после того, как месяц назад я сказал тебе, что нам нужно это закончить?

― Я думала ты одумаешься. Дала тебе время соскучиться.

― Бесполезно, Лик. Это всё, понимаешь?

Не знаю, как ещё до неё это донести.

― Ты устал, ― выдыхает, а затем делает ко мне шаг и целует в щеку. ― Отдохни. А я поговорю с отцом и потяну время.

― Мне не нужно время, Лика! ― но она не отвечает. Хватает свою сумочку с дивана и, открыв дверь, выходит из номера.

10. Глава 9

Полина

Приплыли.

Огнев теперь контролирует меня ещё и по телефону.

Трусишка, ты поела?

Трусишка, ты меня боишься?

Трусишка, зайди, ты плохо убралась!

Кто вообще дал ему право называть меня Трусишкой? Думает, что спас один раз от хулиганов и теперь всё может? Если, конечно, помнит, что спас. А, если нет, то у него даже оснований так со мной обращаться никаких! То, что я работаю в его отеле и убираю его номер не в счёт. С таким же успехом он мог придумать прозвища ВСЕМ своим горничным, а насколько я знала, у них их нет. Иначе бы Кошкина каждому второму до блевоты хвасталась, а Кобылина плакала. Ну это если бы он руководствовался производными от фамилий. Архипову было трудно переделать. И почему Огнев остановился на Трусишке я не имела ни малейшего представления.

Ну хорошо, что хоть не Зайка.

Хотя бесит всё равно.

Б.Е.С.И.Т. Что дурно сказывается на моей работе, потому что некогда плавные движения становятся рваными и грубыми. А ещё я без остановки ворчу себе под нос. Если бы Марина Николаевна видела, как я бросаю дорогое шампанское в холодильник, точно свернула бы мне шею.