Негативный Разум Александр Андреев

Меня зовут Иван Мечников, я закончил ординатуру по неврологии в Бруклинском Университетском Госпитале в 2039, там же и остался работать неврологом. Таким образом я и встретился с доктором Струковым, который чуть позже пришел к нам работать нейрохирургом.

Хочу рассказать вам, как обстояли дела на Земле в 2044 году. Четыре года назад к нам в госпиталь поступил первый пациент с заболеванием «деменция нейронного шока» (или, как мы стали называть ее вскоре – шок-деменция). Это был сорокалетний мужчина, который еще месяц назад был успешным инженером, но затем у него внезапно появились вспышки неконтролируемой агрессии, потом галлюцинации, а через две недели он перестал говорить и узнавать близких. Мы исключили все возможные диагнозы. Физиологически пациент был абсолютно здоров, но все когнитивные функции были полностью утрачены.

После этого начали поступать сообщения из других госпиталей о таких же случаях по всей Америке, а потом и со всего мира. Через день Южная Корея опубликовала данные о том, что заболевание является заразным – в одном из госпиталей медсестра, работавшая с такими пациентами, стала испытывать похожие симптомы.

После корейского сообщения мы сразу же изолировали пациента с шок-деменцией и стали ждать. Было страшно. Большинство персонала не хотело даже приближаться к его палате. Я долго взвешивал все «за» и «против» – идти мне или же нет, но не успел. Доктор Струков явился из Университета Корнелл, надел на себя всю возможную защитную одежду и пошел к пациенту. Это меня вдохновило, и я пошел следом за ним. Так мы с ним и познакомились.

Пациент отрешенно смотрел в потолок, лежа на больничной койке. Когда мы вошли, он медленно поднялся с кровати и посмотрел на нас. Все его движения были неестественными, как будто кто-то дергал за невидимые нити, двигая его руками и ногами.

– Эрэ Хае Зэ… Дау Дэи Эрэбар… Натау Эу… – произнес он, в глазах его была пустота.

Я вздрогнул и остановился, а Струков подошел к нему ближе.

– Как вас зовут?

– Эрэ Миру…

Струков повернулся ко мне:

– Что это за язык? Кто он по национальности?

– Он американец… Понятия не имею, что за язык…

Сердце бешено колотилось, я понятия не имел почему, но эти слова внушали ужас. Струков внимательно обследовал пациента, взял кровь (все остальные отказывались) и сделал люмбальную пункцию. Я стоял рядом все это время как парализованный, не в силах и пальцем пошевелить.

За первый месяц по всему миру было зарегистрировано около тысячи случаев шок-деменции, за второй месяц – десять тысяч, а к концу года болезнь достигла статуса эпидемии – больше миллиона случаев. Инфекционного агента, вызывающего болезнь, будь то вирус, бактерия или прион, не удалось выявить. Пути заражения тоже оставались неизвестными – шок-деменция была заразной, но передавалась избирательно. Например, никто из родственников мог не заразиться несмотря на близкий контакт. Но медперсонал мог быть инфицирован за несколько дней.

За первый месяц было установлено, что контакт менее 24 часов с пациентом является безопасным при соблюдении максимальной защиты Класса А – костюма из демрона[1], который защищал против проникающей радиации.

Струков был очень удивлен этими данными, он сказал:

– Итак, теперь у нас есть прямое доказательство того, что сознание – это процесс, основанный на квантовой запутанности[2]. В случае с шок-деменцией какое-то излучение или поле разрушает квантовую запутанность внутри нейронов.

Я хорошо помню протесты возле нашего госпиталя, когда его назначили центром контроля шок-деменции в Бруклине. Массовая истерия уже вовсю началась, люди стояли с плакатами, испуганные и озлобленные. Теории заговора правительства, фармакологических компаний и медицины – все это было. Я вышел из больницы в конце рабочего дня, пошел к машине и увидел разгневанных людей, бегущих ко мне с одной стороны, и полицию – с другой. В меня полетели камни, один разбил мне бровь. Я застыл как вкопанный, глядя на вспышки сирен и полицию, отталкивающую людей от госпиталя. Серое небо было низким и мрачным.

Мир навсегда изменился.

Появились данные по глобальной статистике о шок-деменции. В густонаселенных странах – Китае, Индии, Бразилии – распространенность была наибольшей, западные страны показали наименьший рост числа заболевших. Страны с очень низкой плотностью населения – Россия, Австралия, Канада – столкнулись с широкой волной иммиграции, не всегда легальной. Особенно это касалось границы России и Китая, а также США и Канады. Во многих странах Ближнего Востока и африканских странах начались массовые убийства больных шок-деменцией. В странах бывшей советской зоны формировались лагеря для больных, которые были ничем не лучше лагерей ГУЛАГа. В США начались протесты, паника, акты мародерства и насилия. Религиозные объяснения происходящего мгновенно стали популярны по всему миру – тысячи теорий «кары богов» и «судного дня» возникали каждый месяц, собирая секты и кланы. По всему миру вводились комендантские часы, все публичные места закрывались, люди баррикадировались в домах, а самолеты, поезда и автобусы переставали ходить.

Струков переехал в наш госпиталь и буквально поселился там. У него была теория о том, что неведомое «SD-излучение[3]» нарушает структуру ключевых генов в нейронах, которые отвечают за работу сознания.

Струков уже больше пятнадцати лет занимался генетикой и квантовой физикой разума и сразу выдвинул идею о том, что гены Авроры А (это были его любимые гены на протяжении последних лет) должны быть вовлечены в патологию шок-деменции. Как бы это ни было поразительно, мы подтвердили изменение одного из генов блока Авроры А у первого же пациента. Струков ходил туда-сюда по кабинету и смотрел на всех затуманенным взглядом. Я тогда думал, что дальше мы найдем еще как минимум десять генов и через несколько месяцев разработаем первое лечение. Я был очень воодушевлен. Но оказалось, что ни один из других генов-кандидатов группы Авроры А не показал изменений.

Струков вместе с Университетом Корнелл открыл большую лабораторию в Манхэттене, в которой мы проводили исследования по лечению шок-деменции. Была установлена важнейшая информация о SD-излучении и возможности его регистрации. Больные шок-деменцией действительно искажали электромагнитное поле очень специфическим спектром, который можно было обнаружить и таким образом диагностировать шок-деменцию. Другие институты начали разработку электромагнитных полей, которые могли бы потенциально нейтрализовать SD-излучение, но это проходило с переменным успехом. Несмотря на то что Струков не проявил к идее никакого интереса, несколько исследований показали превентивную роль контр-SD-радиации в профилактике болезни.

Это был единственный успех в области шок-деменции за почти пять лет ее существования. А наша лаборатория в Корнелле не принесла никаких плодов. Мы застряли. Нужно было что-то делать, и Струков решил пойти на сделку с дьяволом.

Российское правительство во главе со вселяющим всему миру трепет Президентом Цинновым пообещало ему неограниченное финансирование и доступ к пациентам с шок-деменцией, которые находились в ЦИКРе – Центральном Изоляторе Красноармейского Района города Волгограда. В обмен Циннов потребовал полного контроля над собственностью и распространением лекарства.

Это была плохая идея. И все ему так и сказали. Маркус ДеВитт, наш главный биохимик, сказал Струкову, что он «совершает большую ошибку». Я же просто сказал ему, что он сумасшедший.

Но Струков, разумеется, никого не послушал и все равно уехал. Он снова возглавил НейроЦентр в Волгограде, крупнейший в мире неврологический госпиталь, который он когда-то основал. Струков продержался всего лишь несколько месяцев. Он думал, что хорошо знает Россию и Циннова, но страна сильно изменилась за последние десять лет. Циннов из неординарного политика-стоика превратился в жестокого деспота, а российское общество было парализовано страхом и болью. Струков потребовал от правительства кардинального улучшения условий содержания больных в ЦИКРе и передачи изолятора в ведомство Всемирной организации здравоохранения и Красного Креста. После того как его требования были проигнорированы, он дал несколько интервью о ЦИКРе в международных СМИ, что вызвало большой резонанс. После этого он открыто поддержал лидеров оппозиции и призвал к либерализации власти в стране.