Смотрю под стол, на пса. Он смотрит на меня.

– Хороший был совет. Теперь я знаю, что стало с моими родственниками, и узнала, где они лежат. Мама там же.

Как же хочу сходить к ней на могилу. Пока не могу, это все еще не полная свобода.

Я говорю это вслух, пес лижет мне руки. Пытается утешить.

– Полная наступит, когда я наконец избавлюсь от тебя, псина!

Я легонько пинаю его в грудь.

Он смотрит мне в глаза, так, словно я вот-вот выстрелю в упор, и молит меня о пощаде.

Влажный ком в горле частично блокирует дыхание и полностью лишает способности говорить.

Приходится вытянуть ноги так, чтобы приблизить их к его морде… к лицу.

И через минуту мне снова вылизывают ступни.

А у меня в голове зреет план, как можно ощутить вкус свободы.

***

В Москве наступила золотая осень, недавно еще стояло Бабье Лето.

Я хожу на работу пешком, с работы иду пешком, чтобы не толкаться в давке в автобусе или в трамвае.

Агния, старший фармацевт, довольна моей работой. Скоро я принесу ей весь пакет необходимых документов.

Недавно Марк (тот, кто делает бумаги) написал, что выйдет небольшая задержка из-за того, что имя и фото в документах не должно коррелировать с именем и фото на паспорте, оставшемся у рабовладельца.

Да, я также выгляжу и имя то же, но я – другой человек.

Юре проще, ему делают фальшивки на имя какого-то пропавшего без вести урки.

Символично, подумала я, когда узнала.

Потом, позже, заметила, как пёс плачет. Потому что я озвучила свои мысли вслух, про урку.

Как-то раз ночью, благо была суббота, я проснулась с явным ощущением сексуального возбуждения. Сразу поняла, что мастурбация снять напряжение не поможет. Как и оральный секс.

– Так, быстро одевайся, потеплее, и бери ключи от машины. У тебя минута.

Как обычно, уложился.

Я взяла с собой два куска веревки, мы сели в машину, он завел ее и стал прогревать. Скоро в машине стало тепло, как в сауне.

– Хорошо. А теперь раздевайся догола. Всю одежду оставь тут, на водительском, а сам полезай назад. Ляг на спину, ноги подогни и руки вытяни.

Быстро раздевшись, тоже лезу назад, привязываю его руки к ручке на потолке, потом ноги к ручке двери.

Затем проверяю рукой, в темноте, как там дела у него в паху.

Пара поглаживаний по внутренней стороне бедер, и все готово.

У него встал, я оседлала его как лошадь, уперлась ладонями в плечи (уже привычная поза) и принялась насаживать себя на него.

– Аааа, аааа, аааа!

Он стонал от каждого моего движения, так, словно за это право душу бы продал Дьяволу.

И чем томнее стоны, тем резче и глубже и чаще становился трах.

– Ааа, ааа, ааа, ааа!

– Нравится, псина? Да, нравится?

Ему нет нужды отвечать мне. Я и так знаю ответ.

Два часа я трахала его и в хвост, и в гриву, а его стоны заводили меня как самый лучший афродизиак.

После я даже не побрезговала довести его до оргазма рукой и ртом.

Когда мы вернулись в клетку, от которой, если честно, меня уже тошнит, я позволила ему встать под душ и даже стояла рядом, прижимаясь к его спине.

Но на утро сообщила ему, что вкус свободы теперь хочу хотя бы на время связывать не с ним.

– Спать теперь будешь только под столом на кухне. Голым в комнату не заходить. На меня не пялиться, и вообще не прикасаться, даже языком. Хочу отвыкнуть от этой зависимости, понял? Голос.

– Я понял.

– И вот еще что: дрочить себе с моим именем на устах я тебе тоже запрещаю.

Голос.

– Я понял.

– Значит, договорились.

Интересно, подумала я, устанавливая этот запрет, кто из нас нарушит его первым. То ли дело я. Но если он, нужно придумать для него адекватное наказание.

И нет, не лишить его секса. Наоборот, заставить умолять о нем.