Слова отца громом прогремели в голове молодого хозяина:

– Не сметь расслабляться, не поддаваться религиозной расслабленности! Лень и жалость к себе в два счёта скрутят! Тогда пропало дело!

Александр прислушался к себе, к своей душе, телу, всему своему существу, только без головы, то есть без мыслей, попробовал как бы выключить их, тем более, что в мыслях даже слышался голос отца. Немалым усилием воли ему удалось это сделать – как будто выключить лампочку, успокоиться и сравнить то состояние своего существа, которое он только недавно пережил, и это, в которое хотели ввести его мысли о «чёрной» будущности. Оказалось, что мысли и душа были как бы две половинки его существа. Под воздействием души он был одним, а под силой напора откуда ни возьмись мысленного образа и наказа отца – совсем другим.

– Раздвоение, – подумалось ему. – Господи, Ты Боже мой, что это со мною? Как же так? В душе – одно, в голове – другое? Как это может быть?

Впервые в жизни он обратил внимание, что голова и сердце вызывают разное состояние его существа. Он отрешился от своих мыслей и чувств и прислушался к тихой речи дядюшки Володи.

– Бог в сердце, вернее в душе, которая в области сердца, о ней пекись, чтобы ей хорошо, благостно было. А к этому её состоянию ведёт жизнь по заповедям Божьим и по заповедям блаженства, принесённым на Землю Богочеловеком Иисусом Христом.

– Господи, вот чудеса! Да ведь дядюшка мои сомнения разрешает. Будто ответ даёт. Вот это да! Ну и чудеса! – Снова мальчишеская чистота ворвалась в него, и стало тепло и хорошо. Он почувствовал душу. Приложил к ней руку. – И лени никакой и желание трудиться не пропало. А всё  как-то по-новому повернулось. Как? Как?

– Любчик мой, ненаглядный мой, да ведь мысли головы и мысли сердечные разное в человеке творят. Мысли головные только добрые и не ведущие к разрушению мира и благодати Божьей в себе, в окружающих тебя и вообще всюду вокруг можно слушать. Мысли же, ведущие к чувствам обиды, гнева, зависти, злобы, алчности, непомерного возвеличивания себя и самолюбования… – гнать надо немедля, они то и есть разрушители и в бренные мозги наши вселяются помимо Божьей воли производителем зла, который только и может действовать через мысли. Скребётся, скребётся такая дьявольская мыслишка в голове, гложет, гложет бедную головушку, позабывшую о Боге или вовсе не знающую Его, а потом и в сердце проникает. Тут уж бороться с ней очень трудно бывает, она завладевает твоим существом, то есть душу порабощает, и в ней, в душе-то твоей – чаде Божьем, вместо благодати и любви Его, которая и есть основная помощница во всех делах Ему угодных, водворяется груз сомнения, страха и немощи, да ещё суеты и нервозности: «Ах, не успеть, ах не одолеть, ах, как жить будем, а если по миру пойдём я и дом мой?» Не бойся, всё успеешь и всё одолеешь и сыт будешь, только потребности Он тебе сократит, тебя самого изменит, в крепость свою приведёт, только познавай Его, не уклоняйся на чужие пути, – говорил дядюшка Володя, а Александр слушал и принимал его слова, как ответ на свои сомнения. Душа опять оттаивала, и хотелось жить!

Линия горизонта вдруг чудесно как-то приблизилась к беседующим и оказалась совсем-совсем рядом, так что молодой человек даже немножко отпрянул назад, не то чтобы испугавшись, а снова – от встречи с чем-то непривычным, от приближения небесного к земному. Даже будто дышать легче стало. Кто-то невидимый пришёл и водворил мир и благодать вокруг них. Внутри Александра выросло такое чувство, что они вот сейчас идут не спеша, беседуют, как тихий мирный ручей струится дядюшкина речь, не по бедной, грешной земле, а уже по небу, голубому, мирному, тихому и безкрайнему. Тёплым, благоухающим потоком нахлынули воспоминания детства. Александр всей своей крепостью и мужеством вспомнил вдруг живого мальчика-подростка со всех ног летящего из детской навстречу Богу, которого нёс в себе дядюшка.