Многих комендачей я знал по именам и, когда бывал в клубе на просмотре фильмов, был несказанно горд тем, что меня узнавали, здоровались, подсаживали повыше, чтобы мне было виднее, а после фильма брали с собой в столовую, где угощали сладким солдатским чаем.

Иногда, после ухода техники, снова могли появиться посыльные и объявить общий сбор членов семей офицеров на площадке возле школы. Нам, мальчишкам, было в такие дни весело, мы знали, что после общего сбора, когда всех проверят и пересчитают, наши мамы обязательно поведут нас в гарнизонный магазин, находящийся поблизости, где кто-то из них обязательно нам что-нибудь купит. Обратно мы будем возвращаться мимо нашей военной пекарни, из окошка которой солдаты будут раздавать свежеиспечённый еще горячий хлеб и булочки, а потом мы обязательно пойдем друг к другу в гости, где мамы будут вздыхать и переживать за своих мужей, обсуждать события в мире или смотреть телевизор, а мы будем делиться между собой впечатлениями от новой увиденной техники или гордиться новыми знакомствами с посыльными и регулировщиками.

С полигонов после учений техника полка всегда возвращалась, обязательно проезжая мимо наших жилых домов. От тех же комендачей-регулировщиков мы по секрету узнавали точное время прибытия колонн. К этому времени на тротуарах собиралось все население наших домов, радостно махая проезжавшим бронетранспортерам, машинам, пушкам и мотоциклам. Все это немножко напоминало кадры военной хроники, когда население встречало своих защитников и освободителей, которые я видел в кино.

Каждый из нас старался среди множества проносящихся мимо усталых и улыбающихся лиц рассмотреть своего отца, а те, в свою очередь, махали нам сигнальными флажками, фонариками, фуражками или просто руками. Колонны с техникой сворачивали к воротам полкового технического парка, останавливались на короткое время, чтобы высадить людей и тут же рассыпаться в стороны, освобождая место въезжающим следом машинам. Спешившиеся солдаты строились и уходили в казармы. Боевые машины, бронетранспортеры и автомобили въезжали вначале на мойку, где дневальные по парку из шлангов мощными струями воды смывали с них пыль и налипшую полигонную грязь. Затем техника двигалась на пункты заправки, где ее дозаправляли под завязку горючим и только после этого машины разъезжались по своим стоянкам и боксам. В самом конце ремонтные тягачи и бронетранспортеры втягивали в ворота на буксирах неисправную технику и волокли своих поломанных собратьев к зданию пункта технического обслуживания и ремонта. Именно с этими разбитыми и беспомощными теперь грозными машинами возвращался обычно мой отец.

Солдаты любили и уважали моего отца, ставшего уже майором. Как-то на стадионе, во время товарищеского футбольного матча между нашими и немцами, я сидел вместе со всеми, наблюдая за игрой, и случайно услышал свою фамилию. Рядом сидящий со мной солдатик, видимо водитель, рассказывал своему товарищу о своих впечатлениях на прошедших учениях.

– Ты понимаешь, – говорил он своему другу, – ночь, темно, приказали ехать со светомаскировкой, кругом лес, я и не заметил, как с дороги съехал чуть в сторону, переднее колесо в канаву попало. Машина застряла, я газую, машина только еще глубже закопалась. Колонна мимо меня едет, задачу выполнять-то нужно, а дорога узкая, с трудом две машины разъехаться могут, а у меня еще и прицеп. В общем, сел я крепко. Ротный на меня наорал, сказал, что если не догоню, то меня после учений на губу вместо обещанного отпуска отправит.

– Ну а ты что? – спросил его товарищ.