Не умереть за Родину Олег Радченко

© Издательство «РуДа», 2023

© Радченко О.В., 2023

Фотографии к изданию предоставлены из личного архива автора

В середине октября 1969 года я проснулся в зеленом военном автобусе на руках у мамы. За окном была глубокая ночь, на дороге кое-где лежали осенние листья, мне было три года, только недавно отгремели выстрелы на острове Даманском и озере Жаланашколь. Еще свежи были события «Пражской весны», а Германия очень хорошо помнила, чей солдат разбил войска вермахта и поднял красное знамя Победы над Рейхстагом.

Наш автобус стоял на тесной улочке небольшого немецкого городка Плауэн, всего в 16 км от стыка границ Чехословакии, ГДР и ФРГ. Правда, обо всем этом мне еще предстояло узнать, а пока я видел в окне перед автобусом большой кирпичный трехэтажный дом с острой крышей, освещенный несколькими уличными фонарями. Мой отец, молодой капитан, получил новое назначение в 29-й гвардейский мотострелковый полк, куда и прибыл со своей семьей к новому месту службы.

Если бы я тогда знал, что с этого момента вся моя жизнь будет тесно связана с армией и военной службой, что в скором времени я встречу людей, с которыми моя судьба будет переплетена на долгие годы, а с некоторыми впоследствии придется столкнуться на кровавых дорогах Южного и Северного Кавказа. Что свою первую армейскую школу я пройду всего через несколько лет, и что все заложенное в меня впоследствии поможет мне выходить победителем и выкручиваться из самых опасных, нелепых и смертельных ситуаций… Хотя, если бы я это и знал, все равно ничего бы, скорее всего, не изменилось.

Наш военный гарнизон в этом уголке Германии состоял из расположенных недалеко друг от друга и разделенных небольшой, покрытой лесом сопкой танкового и мотострелкового полка, на территории которого спрятался отдельный разведывательный батальон славной 20-й гвардейской мотострелковой дивизии. Семьи офицеров жили в домах, разбросанных на территории между полками, кое-где перемешиваясь с жилыми домами немцев. Магазины – как наши, так и немецкие – посещались в равной степени одинаково как нами, так и немцами. Футбольное поле, построенное еще в 30-х годах прошлого века, в равной степени использовалось для занятий как нашими солдатами, так и немецкими пограничниками и курсантами пограничного училища, находившегося тут же рядом с нашими жилыми домами. На футбольном поле мы гоняли наперегонки с немецкими мальчишками на велосипедах. Играли в куче песка. Устраивали взаимовыгодный обмен резиновых игрушечных индейцев на наших оловянных солдатиков, короче говоря, в меру своих сил и возможностей укрепляли дружбу между Советским Союзом и демократической Германией.

Отец большую часть своего времени проводил на службе. Видел я его редко. Но если у него выпадали свободные минутки в напряженном военном графике, то он обязательно брал меня в полк, где я во все глаза рассматривал выстроенные бронетранспортеры, автомобили, орудия и танки, знакомился с солдатами, часто бывал в казармах или столовой, а в выходные дни смотрел в клубе вместе со всеми фильмы, обычно про войну.

Мама, как и все жены военнослужащих, участвовала в женской самодеятельности, выступала на концертах во время праздников в том же клубе в составе хора, а в свободное время готовила меня к школе, обучая чтению и математике. Периодически нас, детей, вместе с мамами собирали все в том же клубе и проводили обязательные для всех занятия, на которых мы узнавали о том, что рядом с нами живут бывшие эсэсовцы. И о том, что немцы не забыли своего поражения в прошедшей войне. И еще о том, что в любой момент может случиться «час Икс», когда немцы могут организовать вооруженное нападение на гарнизон или жилые дома. Что граница рядом и эвакуировать нас всех могут просто не успеть. О том, что нужно делать в случае бомбежки, обстрела или провокаций на улице. Куда можно ходить, а куда категорически запрещено. Все это было вполне обыденно. Никто не охал и не падал в обморок. К таким занятиям относились вполне серьезно, потому как редко, но всетаки в нашего часового мог прогреметь выстрел из ночной темноты, а ушедшего за яблоками в немецкий яблоневый сад солдатика могли найти через несколько дней в том же саду подвешенным за ноги со вспоротым и набитом яблоками животом… Да мало ли еще что могло случиться в чужой стране, которая была совсем недавно разделена на две неравные части, как и ее столица, бывшими союзниками-победителями. Да и сам город, являясь при Гитлере одним из основных промышленных центров по производству бронетанковой техники, в марте и апреле 1945 года был 18 раз подвергнут бомбардировке с воздуха союзниками. И хотя к нашему приезду за прошедшее с конца войны время Плауэн был заново отстроен, ее следов в то время было еще много на немецкой земле. Они торчали рядом с заросшими лесными дорогами разбитыми, ржавыми корпусами простреленных легковых машин. Смотрели в небо глазами темных луж со дна заросших и еще не засыпанных огромных воронок в лесах и парках. Пугали ночью сохранившимися остовами разбомбленных зданий в самом центре города, на, пустырях, на месте бывших жилых кварталов. Изредка хмуро глядели на нас тяжелым взглядом пожилых инвалидов в старых потертых армейских кепи, со споротыми нашивками. И все-таки этот городок остался для меня воплощением всего самого лучшего, что может вырасти с тобой придя из далекого и беззаботного детства.

Жили мы на самом верхнем, третьем, этаже старого, но крепкого кирпичного дома. Наши окна и балкон выходили на гремевшую трамваями большую и красивую площадь имени Розы Люксембург, которая только называлась площадью, а на самом деле являла собой небольшую рощицу из старых кленов, берез и дубов, с раскинувшимися в самой ее середине ветвями огромного старинного и толстого бука. Рядом через площадь наискосок в старых казармах располагалось немецкое пограничное училище, а чуть дальше, через дорогу, в казармах бывшего полка СС находился наш полк, где служил мой отец. Вплотную к КПП полка прижималось большое и красивое здание нашей новой четырехэтажной школы с огромными, в половину стены окнами.

В квартире был камин, на кухне всегда топилась плита, на которой мама часто жарила вкусные рогалики. Стол, как и стулья в квартире были очень старые и очень крепкие, с резными ножками и витыми спинками, а если я смотрел на них снизу, то там с интересом разглядывал четкие печати с орлами и свастиками, под которыми темнели цифры инвентарных номеров. Туалета в квартире не было, он находился отдельно на лестничной площадке, один на три квартиры, как это было принято в немецких жилых домах, построенных еще при кайзере. Сама лестничная клетка была очень просторной и широкой, по обе ее стороны были сделаны дубовые перила, которые держались с одной стороны на кованых металлических рамах, а с другой – на вмурованных прямо в стену скобах. Окна на лестничной клетке были не из обычного стекла, а из скрепленных между собой свинцовыми полосками разноцветных стеклянных кусочков. Каждый раз, когда я на них смотрел, мне было интересно знать, как такая красота смогла уцелеть вместе с домом в ходе бомбежек.

В нашем доме жило много детворы примерно моего возраста. Дружили мы обычно семьями, и если мамы были подруги не разлей вода, то и их дети тоже дружили крепко. Отцы наши служили в одном полку, приехали мы в Германию примерно в одно время, и поэтому интересы у нас всех были общими. Мы смотрели одни фильмы, нам читали одни книжки, на детскую площадку в гарнизонный клуб ходили вместе. Таких друзей у меня было четверо – Юрка, парнишка на год старше меня, очень крепкий и подвижный мальчик. Спокойный и рассудительный Вадим, мой одногодка. Его младший, на два года, светленький брат Саша и пухленький, всегда осторожный Игорь, которому было на год меньше, чем мне. Дружили мы крепко, да и сейчас продолжаем дружить. Те, кто остался. Несмотря на то что жизнь разметала нас по разным концам нашей огромной страны. Именно с этими моими друзьями детства и были связаны все последующие события, которые предопределили нашу судьбу.

Первые три года нашей службы в Плауэне проходили, в общем-то, для всех нас однообразно. Все обитатели военных городков в Германии в то время употребляли именно это слово – «служили». Потому как все наши повседневные дела, наших отцов, непосредственно служивших на разных должностях в полках и батальонах, дорогих мам, работавших вольнонаемными все в тех же полках, военном госпитале, школе, обеспечивая жизнь и быт все тех же полков и батальонов, так и нас – детей, по мере своих сил участвовавших в повседневной жизни гарнизона, были связаны со службой. Мы выступали на концертах самодеятельности перед нашими солдатами и немецкими пограничниками. Каждый год помогали мамам заготавливать овощи в полковом овощехранилище и убирали вместе со всеми территорию во время субботников. Участвовали в обмене делегациями с немцами при посещении немецких школ и предприятий, где общались с такими же, как и мы, немецкими мальчишками и девчонками. Мы прекрасно понимали друг друга, смешивая немецкие и русские слова, при помощи жестов, а если не хватало слов, то открытыми детскими улыбками.