Подъезжаем к нашему дому. Оскар пристально смотрит в лобовое стекло. Я почти наяву вижу, как он мысленно считает до десяти, прежде чем сказать, глядя куда-то в сторону:

– Не делай того, о чем потом пожалеешь, Кейтлин.

Зайдя домой, он заваривает нам чай и, пока закипает чайник, достает телефон, пальцы летают по экрану. У Оскара дедлайн работы над важным проектом, и он волнуется. Его лицо светится всякий раз, когда он заговаривает на эту тему. Я многого не знаю, но одно знаю точно: Оскар уже долго занят проектом. Я говорю, чтобы он возвращался к работе.

– Уверена? – спрашивает он.

Я киваю, потому что не хочу сидеть с еле теплым чаем, обсуждая это странное утро.

– Видимо, ежегодная встреча у родителей отменяется, но мы вернемся к ним вечером.

– Конечно, – соглашается Оскар более мягким тоном, чем в машине. – Твои родители сообщат в полицию, Кейт. Им просто нужно немного времени.

Он целует меня. Я жду, когда со щелчком закроется дверь его кабинета, хватаю ключи от машины и выхожу из дома.

Флоренс живет в просторном мезонете[15] в георгианском стиле с тремя спальнями. Ее жених Дэниел очень расстраивается, если кто-то осмеливается называть их жилище квартирой. Я всегда думала, что в конце концов она найдет какую-нибудь творческую личность – себе под стать. Кого-то необычного, богемного, с татуировками и пирсингом. Я представляла, как они обитают вместе в лофте с кирпичными стенами – каком-нибудь отреставрированном бывшем складе. Но Флоренс вполне устроил Дэниел, чей гардероб состоит из темных костюмов и накрахмаленных белоснежных рубашек, а творческое начало ограничивается несколькими галстуками с рисунком. Зато Дэниел добрый и всегда изо всех сил старается, чтобы я чувствовала себя у них желанной гостьей. Он управляющий хедж-фондом[16]. Хотя если кто-то приставит к моей голове пистолет и потребует объяснить, кто такой управляющий хедж-фондом, я посоветую избавить нас обоих от лишних страданий и пристрелить меня, потому что не имею понятия.

На улице жарко и шумно. Собирается толпа: сегодня начинается летний карнавал. Артисты, гимнасты и танцоры, глотатели огня и акробаты проходят парадом по этой улице до самого парка Виктория, где их ждет ярмарка с развлечениями. Я в нерешительности топчусь на тротуаре возле мезонета, не зная, как сказать Флоренс о возвращении Оливии. Она, как и я, не поверит, но у нее появится надежда. И вопросы – очень много вопросов, на которые я не смогу ответить. И хотя я знаю, что родители придут в ярость, я должна рассказать Флоренс – иначе она возмутится, почему ей не сообщили о возвращении Оливии. И, возможно, это побудит меня позвонить в полицию.

Нажимаю на кнопку домофона. Отвечает Дэниел. Хотя он и удивлен, но слишком вежлив, чтобы спросить, почему я заявилась без предупреждения. Я молча захожу внутрь и снимаю кроссовки. У двери лежат клюшки для гольфа. Странно: когда происходит что-то глобальное, мир продолжает вращаться как ни в чем не бывало. В то самое утро, когда в мою жизнь возвращается пропавшая сестра, которую мы считали погибшей, Дэниел собирается провести несколько приятных часов, колотя по мячам металлическими палочками, стоимость которых превышает мою ежемесячную ипотеку.

Пока я иду за ним в гостиную, сердце колотится так сильно, что я чувствую его биение на губах. Тайна возвращения сестры разливается по венам. Дэниел что-то говорит, но я не понимаю ни слова и только киваю. Пытаюсь успокоиться, сосредоточиваясь на разных цветах вокруг. Теплые терракотовые стены. Оливково-зеленый диван. Бежевые подушки, пухлые и уютные. Золотистая фурнитура: подсвечники и ручки выдвижных ящиков, настенные бра и всякие домашние финтифлюшки. Золото того же оттенка, как и