– Оливия принимает душ?

Мой вопрос сбивает маму с толку:

– Ну да.

– О боже, – я бросаюсь к двери, но мама преграждает путь.

– Что ты делаешь? – взвизгивает она.

Раздражение и гнев последних нескольких часов выплескиваются наружу.

– Ты совсем идиотка?

– Кейтлин! – рявкает папа за спиной.

– Оливия стирает улики.

– Улики? – Мама в панике смотрит на мужа. Он подходит и встает рядом.

– Да! – кричу я. – Да, улики. Полиции нужно осмотреть ее. Взять образцы. ДНК.

Но мама не понимает. Она не в состоянии трезво мыслить. Я выдерживаю взгляд отца, надеясь, что обида на меня не затмила его разум.

– Папа, пожалуйста, нужно позвонить в полицию, пока мы не загубили расследование.

Он знает, что я права, и сжимает губы в тонкую жесткую полоску, обдумывая варианты.

– Оливия просила подождать, – повторяет мама, словно цитирует Библию.

– Да плевать! Ради бога, Оливия – ходячее место преступления.

– Она твоя сестра! – рявкает папа. Если он и собирался выслушать меня, то теперь, после моей грубой прямоты, точно не станет.

– Но…

– Кейтлин, – предостерегающе шепчет Оскар мне на ухо. Я смотрю на него: он слегка качает головой, призывая перестать давить.

Ладно, хватит. Я больше не могу оставаться в этом дурдоме ни секунды.

– Думаю, мне лучше уйти. Попрощайтесь за меня с Оливией.

Я жду у машины, чувствуя себя как в дурном сне. Через секунду появляется Оскар. Я представляю, как он извиняется перед родителями за вспышку гнева и обещает вернуться позже. Едем в тишине. Только когда дома из известняка за окном сменяются зелеными полями, Оскар нарушает молчание.

– Твои родители в шоке. Они так долго мечтали, чтобы Оливия вернулась. И теперь, когда она дома, они боятся сделать что-нибудь такое, что заставит ее пожалеть о возвращении.

– Знаю.

Тишина.

– Потом станет легче, Кейт.

– Они должны сообщить в полицию. Ее похититель до сих пор на свободе. Она сбежала или он отпустил ее? А если отпустил, то почему именно сейчас?

Оскар пожимает плечами:

– Что она тебе сказала?

Я сглатываю комок в горле. Я не могу признаться, что так сильно расстроила Оливию, что она практически выгнала меня из своей прежней комнаты.

– Я спросила, где она была всё это время.

Оскар смотрит на меня:

– И что она ответила?

– Как-то странно.

– Странно?

– Ничего конкретного. Ей было интереснее болтать про крем-брюле, чем отвечать на вопросы. Она не рассказала, где была, кто ее похитил, как вернулась домой.

Оскар медленно кивает:

– Не будет же она молчать вечно. Она дома всего несколько часов.

– Да, но… – Я замолкаю, пытаясь разобраться в чувстве, от которого по коже бегут мурашки. – Она почти ничего не вспомнила о той ночи, о нашем последнем разговоре. А когда я сказала про дневник и Парня В Автобусе, она даже не поняла, о чем это я.

Он поворачивает голову в мою сторону:

– Ты спросила ее обо всем этом?

– Да.

– Зачем? – Оскар почему-то раздражается.

– Хочу знать, что случилось с моей сестрой.

Он качает головой:

– Не жди, что ты сразу получишь ответы на все вопросы. Оливии нужно время, чтобы довериться. Она жила без тебя, без семьи дольше, чем с вами.

У меня сбивается дыхание, хотя я пытаюсь держать себя в руках. Почему мне не приходило в голову, что сестра провела больше времени с похитителем, чем с нами – ее семьей? Шестнадцать лет. Теперь я понимаю, что нарастающая тревога вызвана тем, что Оливия не чувствует себя Оливией. Она чувствует себя чужой. Потому что так и есть. Я знала девочку, которой она была до похищения, но не знаю женщину, в которую она превратилась.

Я смотрю в окно. Мы провели в Блоссом-Хилл-хаузе всего час. Еще раннее утро, но уже очень жарко. Пот стекает по спине, собирается в складках коленей. Мы молчим. Я прокручиваю в голове слова Оскара, и мне становится больно, что он на стороне моих родителей. Время работает против нас. Конечно, Оскар это понимает. Понимает опасность, которой может подвергнуться вся моя семья, если не начать действовать немедленно. Но хотя я твердо уверена, что трава зеленая, они уверены, что она кроваво-красная. И, даже зная о своей правоте, я не могу заставить себя предать их, взяв всё в свои руки. В руки, которые так и рвутся залезть в сумку, достать телефон и позвонить в полицию.