Граф снисходительно улыбнулся, и я неожиданно почувствовала себя глупым ребенком, который пытается говорить о «взрослых» вещах, абсолютно ничего в этом не смысля. Мне стало обидно, хотя я была уверена, что у графа не было намерений оскорбить меня. Где же такой нужный мне сейчас пофигизм? Пусть придет немедленно, а то я такого себе напридумываю, потом и за год не расхлебаешь! Я заставила себя успокоиться, глубоко вдохнула, расправила плечи и произнесла:

– А вы что думаете, Кирилл Петрович?

– Думаю, вы правы. Я отдам Джеймсу соответствующие распоряжения…

Стоило только ему упомянуть дворецкого, как я увидела Мэтьюза и других рабочих. Я невольно прибавила шаг и тут же испугалась, что граф решит, будто я от него убегаю, и резко остановилась. В этот момент на дорожке материализовался Бэнджи и замахал рукой:

– Господин граф! Мисс Софи! Прошу, идите сюда!

Мы с графом, не сговариваясь, пошли на зов. Рабочие прервали работу и повернулись в нашу сторону.

– Как продвигаются наши дела, мистер Мэтьюз?

– Добрый день, господин граф, – Кирилл Петрович кивнул, отвечая на приветствие. – Хорошо продвигаются, мисс Софи. Третий и четвертый участок мы уже расчистили, завтра переходим к пятому, – мужчина ткнул пальцем в карту. – Что скажете, господин граф?

– Мы как раз обсуждали с Софьей Михайловной, куда будем девать дрова, получившиеся после чистки территории парка.

Рабочие переглянулись.

– Может, у вас есть предложения или пожелания?

Мэтьюз не успел открыть рот, как в разговор вступил другой рабочий:

– Я бы купил дрова, если цена будет не очень высокой.

– И я!

– И мы!

Граф, улыбаясь, взглянул на меня:

– Ну вот, одна проблема решена! Замечательно…

Мы разговаривали еще несколько минут, обсуждая работы на пятом участке, пока не вернулась телега, которую мы встретили, когда только вошли в парк, где-то около получаса назад. Рабочие приступили к погрузке очередной партии бревен, а мы с графом пошли дальше. Несколько минут двигались молча, пока не оказались возле полуразрушенной стены. И тут я решила, что время пришло. Набрала в грудь побольше воздуха и решительно произнесла:

– Вы спрашивали, что я делала в городе? Примерно месяц назад, когда я только приехала в имение, мы с Бэнджи, деревенским мальчишкой, а в настоящее время моим помощником, прогуливались по парку, чтобы оценить масштаб предстоящих работ, и увидели вон тот замок, – я показала рукой на скрывающиеся в листве развалины. – Бэнджи сказал, что это логово оборотня. Да, именно так и сказал, представляете? А так как никто толком ничего не мог мне рассказать об этом замке и его хозяевах, я решила поехать в город и там все разузнать. Мистер Клэптон посоветовал мне своего знакомого антиквара. Перед возвращением назад, в имение, я решила пообедать и зашла в ресторан, где встретила вас. Примите мою благодарность за то, что подхватили меня в тот момент, когда я падала со ступенек. Если бы не вы, Кирилл Петрович, кто знает, чем бы это для меня закончилось… – я говорила быстро и уверено, решив, что скажу графу правду. Ничего преступного в моем желании узнать про соседствующий с имением замок не было. Зачем же мне это скрывать? Тем более что маленькая ложь неизбежно повлечет за собой еще одну, потом еще, пока они не погребут меня под собой, как снежный ком.

Выдав сразу столько информации, я остановилась, чтобы передохнуть. Подняла глаза, чтобы взглянуть на графа и оторопела. Он неотрывно смотрел на каменные стены Шарпфанга. Его лицо побледнело, а ярко-синие глаза потухли. Такое ощущении, что он увидел призрак… Но ведь то, что я прочла в «Достопримечательностях…» о Белой Даме и собаке Мэнсфилда —вымысел чистой воды. Истории о них нужны лишь для привлечения туристов и повышения стоимости недвижимости. И тут я вспомнила о рассказе Любаши о трагедии, произошедшей с женой графа… Выходит, я, хоть и невольно, стала причиной его плохого настроения. Я огорчилась, а потом одернула себя: в конце концов, граф не дитя, и трагедия с его семьей произошла больше пяти лет назад. Понятно, что он об этом не забудет, как я никогда не забуду о предательстве Николая, но нужно жить дальше и решать проблемы, которые есть сейчас. Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове. И я неожиданно для себя и, как я вскоре убедилась, для графа выдала: