– Ты не говорила. Прости.

Виктор поручил презентацию своему роботу-ассистенту, роботу нового поколения, а сам сел на краешек стола спиной к экрану и засунул руки в карманы белого халата.

– У вас, я так понимаю, разный уровень подготовки, так что я попробую начать с простого, – сказал он. – Вы, конечно, знаете, что все живое состоит из клеток и что в ядре большинства из них, в хромосомах и отчасти в митохондриях, хранится рецепт жизни. Если взять клетку любого из вас и перепечатать информацию, которая заключена в ней, вы получите книгу из ста шестидесяти двух тысяч листов. Из них всего двести страниц – это ваши личные главы. Да, вы отличаетесь друг от друга всего на десятую долю процента.

Ассистент Виктора листал слайды, пока хозяин стоял к экрану спиной и не давал никаких указаний. Создавалось впечатление, что ассистент лучше студентов понимает, о чем идет речь.

Виктор продолжал:

– Если вы начнете сравнивать свой геном с геномом любого другого организма, будь это животное, растение или даже одноклеточное существо, вы и с ним найдете много общего, потому что все мы произошли от одного общего предка и состоим из одинаковых кирпичиков. И да, пока я вас не утомил…

Ассистент отнес контейнеры с крысами на первый ряд.

– Образцы в первом контейнере отличаются друг от друга на сотую долю процента, но вы видите, как сильно они отличаются внешне. Одна из крыс обычная, другая модифицированная: у нее тело меньшего размера, более длинные конечности и сплюснутая мордочка. Во втором контейнере внешне совершенно одинаковые крысы, но они отличаются на целых два процента. Все зависит от того, что именно мы меняем в коде. Долго ходила легенда, что можно выбросить восемьдесят процентов ДНК человека и построить его почти идентичную копию из остатков. Все потому, что большую часть генетической информации составляет так называемый мусор, который накопился в процессе эволюции, и только небольшая часть ДНК отводится на гены – участки, которые кодируют белок, а значит участвуют в работе клеток.

– То есть лишнюю часть можно выбросить? – спросил студент с первого ряда. – Мы же тратим восемьдесят процентов энергии впустую при каждом делении ДНК.

– Во-первых, какие-то из участков этого так называемого «мусорного ДНК», как оказалось, участвуют в управлении генами, а какие-то еще не изучены. Увы, мы рискуем выбросить что-то важное. Во-вторых, сегодня у нас не так много инструментов, с помощью которых мы могли бы вносить значительные изменения в геном. Мы можем вставить, заменить и удалить какое-то число нуклеотидов, но для того, чтобы работать на больших масштабах, нам нужны технологии другого уровня.

– То есть мы не можем расщепить все водородные связи и собрать из кирпичиков свой собственный образец?

– Дело не в водородных связях. Они очень слабы и даже без нашего участия легко рвутся: так молекула ДНК делится на две части для деления клетки, например. Но ладно, суть вопроса от этого не меняется. Нет, конечно, мы не настолько всесильны, чтобы воссоздать жизнь из отдельных нуклеотидов, мы можем только изменять готовую молекулу.

– Но теоретически это возможно? В будущем мы сможем создать более совершенную версию человека?

– Вы задаете вопросы, на которые нельзя отвечать. – Виктор улыбнулся.

– Хорошо, у меня есть еще один вопрос. Чтобы получить еще одну крысу с заданными свойствами, вы заставляете пару таких крыс размножаться?

– Конечно, так как все изменения вносятся в зиготу. – Ассистент включил анимацию превращения одной клетки в целый организм. – Отдельно поясню, чтобы все понимали разницу. – Он обратился к аудитории. – Сразу после слияния половых клеток отца и матери человек (или крыса) представляет собой одну-единственную клетку с одной копией ДНК. Из нее в процессе деления образуются все остальные клетки. Во взрослом организме большинство клеток соматические, они не участвуют в размножении. Мы меняем геном на стадии одной-единственной клетки, и все клетки организма, в том числе половые, которые получаются копированием, генетически идентичны. Если же мы производим манипуляции на соматических клетках, то есть на клетках взрослого организма, мы не трогаем половые клетки, а значит внесенный признак не наследуется. Короче говоря, почти все крысы, которые рождаются в нашей лаборатории, рождаются естественным путем от модифицированных родителей. Можно, конечно, каждую крысу «подправлять» вручную, но это трудозатратно и нецелесообразно.