– С человеком в этом плане будет сложнее, верно? – спросил тот же студент. – Проще будет клонировать один удачный образец, чтобы получить серию. Технология клонирования давно известна.

– Да, – нехотя ответил Виктор. – Скорее всего, все подопытные будут на одно лицо. Еще вопросы?

– Что вы думаете о гуманности использования крыс в экспериментах? – спросила Вероника.

– А что такое гуманность, по-вашему?

– Соблюдение законов этики.

– Гуманизм, от латинского humanus, то есть «человеческий». Зачем вы очеловечиваете животных?

– Я говорю не только от себя, но и от лица тех, кто выступает против жестокого обращения с животными. Что о вашей лаборатории думает Международный Совет по этике, в котором вы, кстати, состоите?

– По последним подсчетам, одна моя крыса стоит девяти обычных крыс. Использование модифицированных крыс вместо обычных уменьшает количество смертей почти в десять раз. Совет по этике давно признал мой вклад в решение проблемы, о которой вы говорите с таким энтузиазмом.

– Проблема не в количестве жертв, – сказала Вероника, – а в том, что мы допускаем такую несправедливость. А что вы думаете про имитатор? Он ведь полностью вытеснит настоящих крыс: и обычных, и модифицированных.

– Вы про так называемую цифровую крысу? Я не знаю ученых, которые всерьез, – он сделал акцент на слове «всерьез», – этим занимаются. Это мертворожденный проект. Даже если кому-то чудом удастся спрограммировать имитатор, без квантовых компьютеров он будет работать очень медленно. Мало создать такую программу, что само по себе невероятно сложно, ее еще и нужно оптимизировать до такой степени, чтобы на обычных компьютерах она выдавала результат не через десять лет. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, спасибо.

Контейнеры с крысами дошли до их ряда, и Вероника взяла один из них в руки.

– Мне их так жалко. Ан, ты только посмотри, какие они живые и любопытные.

– По-твоему, я впервые их вижу?

– Ты злишься из-за того, что я спросила про имитатор? Я думала, он знает.

– Заткнись.

– Слушай, а ты можешь все-таки поговорить с Марком?

– Нет.

– Наверняка он найдет какую-нибудь работу для меня. А вместе мы быстрее справимся. К этому проекту можно подключить много людей, и тогда… Ты же так хочешь, чтобы имитатор тоже получил патент.

– Я не хочу, чтобы мое имя затерялось в огромном списке.

– Ты все равно будешь как минимум второй. Ты не хочешь быть тенью своего отца, но готова стать тенью малоизвестного ученого. Почему? Зачем ты вообще этим занимаешься, если тебе безразлична судьба этих бедолаг? Я не понимаю.

– С чего ты решила, что я буду тенью?

– Но…

– Ты, наверное, не расслышала, что я попросила тебя замолчать.

Анна, поняв, что повысила голос, подняла голову и столкнулась глазами с отцом. Она успокоила себя тем, что с такого расстояния он не мог расслышать, о чем они говорили.

– А теперь я расскажу вам про лабораторию, – сказал он, дождавшись тишины, и продолжил лекцию.

– Что ты на самом деле думаешь про генетически усовершенствованных людей? – спросила Анна отца после лекции в его машине.

– И ты туда же.

– В последнее время слишком много разговоров про это. Я хочу разобраться. Если такая лаборатория существует, мы узнаем о ней тогда, когда будут результаты, верно? Или никогда не узнаем, если эксперимент окажется неудачным… Тебя не смущает факт, что ты можешь узнать первым? Что ты сделаешь? Вмешаешься? Осудишь?

– Пусть Совет решает, что с этим делать.

– Но ты состоишь в Совете.

– У меня не так много влияния. И вообще, за этими делами наверняка будут стоять люди, с которыми нельзя шутить. Ни один ученый не провернет такой эксперимент в одиночку. Зачем мне с ними связываться? У меня и своих забот полно.