Наш край. Литературно-краеведческий альманах. Выпуск 24 Алексей Фёдоров

Холодной и голодной зимой 1918—1919 гг. по волостям и уездам Петроградской губернии путешествовала передвижная выставка репродукций по истории русского искусства. Заехала она и на станцию Струги-Белая; вероятно, это была первая в истории посёлка художественная выставка1.

Организатором выставки был Лазарь Владимирович Розенталь (1894—1990) – искусствовед и музейный работник, педагог, автор научных и методических трудов. В советское время он работал в разных музеях, некоторое время заведовал экскурсионно-просветительским отделом Третьяковской галереи. В 1918 г. только что окончивший университет молодой искусствовед состоял инструктором по художественному образованию в отделе народного образования при Петроградском губернском совете рабочих и солдатских депутатов, и передвижная выставка была его первой серьёзной самостоятельной работой.

Известно, что в то время охваченные революционным порывом художники русского авангарда возили свои картины по разным уголкам страны. Но направленность выставки Розенталя была совершенно противоположной: она должна была познакомить трудящихся не с «новым революционным искусством», а с шедеврами русской классической живописи в её историческом развитии. Розенталь оставил воспоминания, в которых с колоритными подробностями описывает эту страницу своей жизни2. О своём юношеском просветительском энтузиазме пожилой мемуарист пишет с определенной иронией, но заметно, что в своё время этот энтузиазм был неподдельным.

Л. В. Розенталь родился в Лодзи в семье бухгалтера ткацкой фабрики. Когда мальчику было 10 лет, семья переехала в Петербург. Розенталь-отец стал представителем лодзинских мануфактурных фирм, а затем купцом 2-й гильдии, открыв собственный торговый дом. По тогдашним законам, это давало еврейской семье право жить в столице. Будущий искусствовед учился в одной из лучших петербургских школ – Тенишевском училище, во многом под влиянием общей атмосферы в училище сформировался его интерес к живописи. «Четырнадцатилетние мальчики делились впечатлениями от художественных выставок», – вспоминал Розенталь о своих школьных товарищах много лет спустя3.

В 1912 г. Розенталь поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Во время учёбы он присоединился к кружку интеллигентов, занимавшихся распространением художественных знаний среди рабочих4. Члены кружка, среди которых было много студентов, устраивали экскурсии для рабочих в музеи и на художественные выставки. Была выработана программа занятий, позволяющая дать рабочим систематические представления об истории искусства. На знакомство с историей русской живописи отводилось два посещения музея Александра III (Русского музея). Первая экскурсия посвящалась периоду до 1860-х годов (до школы передвижников), вторая – периоду с 1860-х годов до начала XX в., включая новейшие тогда течения в искусстве. Когда Розенталь окончил университет, за его плечами было, как он писал, «четыре года руководства экскурсиями по Русскому музею и Эрмитажу с группами, организуемыми рабочими страхкассами»5.

Осенью 1918 г. Л. В. Розенталь собирался сдавать государственные экзамены, но от этих планов пришлось отказаться – необходимо было зарабатывать на жизнь. Благодаря знакомству, молодому человеку удалось устроиться на службу в Губернский отдел народного образования («случайная встреча на улице, рекомендательная записка решили всё дело»6). К этому времени, помимо экскурсоводческого стажа, у него уже был опыт выставочно-лекционной деятельности: лето 1918 г. Розенталь провел в Нижнем Новгороде, родном городе его жены Э. С. Фишбейн, и здесь несколько месяцев проработал в системе внешкольного образования, занимаясь лекциями и передвижными выставками по истории русского искусства. В Нижегородской губернии ещё до революции внешкольное образование было хорошо развито, в том числе существовала сеть уездных народных музеев, одной из форм работы которых были переезжавшие из деревни в деревню передвижные выставки просветительного характера. С 1917 г. в Нижнем Новгороде этой работой руководил известный педагог, видный теоретик внешкольного образования Е. Н. Медынский7. Л. В. Розенталь был знаком с Медынским, пользовался его советами и указаниями («кое-что он мне преподал», – вспоминал Розенталь8). Также знакомство с Медынским впоследствии помогло Розенталю стать «своим» среди уездных работников внешкольного образования Петроградской губернии, многие из которых слушали лекции Медынского и считали себя его учениками.

В петроградском Губнаробразе идею Розенталя об устройстве передвижной выставки репродукций и лекций с «волшебным фонарём»9 поддержали, и молодой человек энергично приступил к её реализации. В книжных магазинах, у продавцов художественной продукции, у букинистов он приобретал репродукции произведений классической русской живописи, стремясь выбирать «цветные воспроизведения качеством получше». Эстетические взгляды Розенталя формировались под влиянием А. Н. Бенуа, «Художественными письмами» которого в газете «Речь» он зачитывался ещё будучи гимназистом. И при подготовке выставки он руководствовался книгой Бенуа «Русская школа живописи» (1904). Основу подборки составили репродукции из альбомов издательства И. Кнебель («Третьяковская галерея», «Русский музей», «Румянцевский музей»). Эти альбомы выходили отдельными выпусками, и к каждому выпуску прилагались непереплетённые большие гелиогравюры (фотогравюры). Например, альбом «Третьяковская галерея» был издан в 1901—1904 гг. в 36-ти выпусках, и к каждому выпуску было приложено по две гелиогравюры большого формата (55х42 см); всего, таким образом, их получалось – 72. Они были изготовлены и отпечатаны в Вене, в мастерских Императорского королевского общества распространения графических искусств. Дополнительно Розенталь использовал другие издания И. Кнебеля («Картины современных художников», «Картины по русской истории»), а также отдельные гелиогравюры.

«… Из собранного, – писал Л. В. Розенталь, – в меру моих искусствоведческих знаний и художественного вкуса со старательностью, как будто я имел дело не с репродукциями, а с оригиналами, и, уподобившись ребёнку, подражающему в своей игре взрослым, тщательно выделил самое достойное. Выставка должна была получиться весьма солидной, с научной обстоятельностью прослеживающей развитие русской живописи»10. В картонажной артели заказали специальные паспарту с колечками, чтобы репродукции удобно было развешивать на стене, а также папки для их хранения и перевозки. Выставка «приобрела весьма пристойный вид и стала надлежаще портативной»11.

В служебном корпусе Мраморного дворца помещалось тогда учреждение под названием Центральная диатека. Там Розенталь заказывал диапозитивы для сопровождения лекций. Цветные диапозитивы раскрашивались от руки, и за эту работу в поисках хоть какого-то заработка брались профессиональные художники. Розенталь упоминает, например, что диапозитивы по его заказу раскрашивали дочери Александра Бенуа – Анна и Елена. Раскрашенные диапозитивы очень нравились публике. Увидев, какой восторг вызывают «Девочка с персиками» В. А. Серова и «Троице-Сергиева лавра зимой» К. Ф. Юона, Розенталь специально стал их использовать в финале лекций12.

Первым пунктом, куда Розенталь выезжал с выставкой, стала станция Тосно по Московской железной дороге. В ноябре – декабре 1918 г. он несколько раз читал здесь лекции, а выставку развернули в новой кооперативной чайной, выполнявшей роль своеобразного клуба. Дальнейшая деятельность проходила на территории Лужского уезда, куда входил в то время и посёлок Струги-Белая.

В Луге 10—12 января 1919 г. проводился уездный съезд по внешкольному образованию. Розенталь был направлен на съезд от Губнаробраза и, как указано в отчёте, сделал там доклад «о народном искусстве и, в частности, об организации в волостях ряда народных чтений о русской живописи и подвижной выставки коллекции копий с картин, собранных Петроградским отделом народного образования в количестве около 400 экз.»13 Доклад эффектно сопровождался показом диапозитивов и произвёл большое впечатление на участников съезда.

Руководство местного отдела Наркомпроса настояло на том, чтобы передвижку провезли по всему Лужскому уезду. Начали с уездного центра. В Луге под выставку предоставили просторное помещение, где Розенталю удалось расположить всю коллекцию целиком. Описание методики размещения экспонатов, которое даёт при этом Розенталь, ещё раз показывает, с какой серьезностью и добросовестностью он относился к своему детищу: «В развеске придерживался с совершенно неуместным педантизмом строго исторической последовательности. Старательно выделял основные направления, основных художников. Нашлось даже место для больших репродукций с памятников русской архитектуры. Я чувствовал себя едва ли не директором Русского музея или Третьяковской галереи»14. (Создание музейной экспозиции Розенталь впоследствии даже назвал «вторичным художественным творчеством» – формой творчества, доступного искусствоведу-музейщику; в воспоминаниях о работе в Музее фарфора в Кускове он посвятил этому несколько прочувствованных страниц). В Луге Розенталь прочёл одну или две лекции. Здесь у него появился помощник, сопровождавший его в дальнейших поездках: бездомный подросток, «славный понятливый паренёк», который участвовал в развеске репродукций и, если нужно, дежурил на выставке