На краю света Анна Манул

Аня любила поезда. Синие с жёлтой полосой только просвистывали мимо их станции, а вот серые с красной останавливались на 5 минут, и тогда Аня с бабкой брались за дело, одна с головы поезда, другая с хвоста:

– Кому пирожки! Горячие пирожки!

Пирожки бабка выпекала сама, а 14-летняя Аня ей помогала. Бабка была довольно угрюмой и крепкой, конкурентки побаивались исходившего от неё ощущения невидимой силы. А пирожки с картошкой, капустой и яблоками были очень вкусными – бабка вкладывала в них душу, а за её примером тянулась и Аня. Поэтому пирожки продавались успешно. Знала ли девушка-подросток, что через четыре года её занесёт в Москву, а ещё через два года – в Таиланд, столичный город Крунгтеп? Нет, не знала. Но из Транзитной хотела уехать, место было глухим и кое-где опасным. С работой было плохо, многие из молодёжи уезжали в ближайшие крупные города.

– Аня, учись хорошо. Вот будет тебе восемнадцать, и пойдёшь на инженера, – говорила бабка, которую звали Аксинья. Бабка была очень строгой, и у неё были свои представления о полезности тех или иных школьных предметов.

– Я лучше выйду за богатого инженера замуж, – отвечала Аня бабке, но только мысленно, а училась действительно хорошо. Особенно её интересовал английский, который преподавали в местной школе, и кулинария, под чутким руководством бабки. Аня хотела выйти замуж за иностранца и может быть когда-нибудь получить признание своих рисунков. Учительнице в школе они не нравились – «Федосеева, ну что за примитивизм, и почему почти одни кошки на рисунках?». Бабке рисунки не нравились и подавно —блажь, мол, это, а вот технические науки это стоящее. Поэтому рисунки приходилось прятать по ящикам стола.

Ещё Аня любила читать. По вечерам при лампе, каждая при своей и в своей небольшой комнатухе, Аня с бабкой читали или перечитывали всё, что могли достать в полуразвалившейся местной библиотеке. На колени к Ане часто приходила дымчатая кошка Фроська, полудикая, предпочитавшая общество Ани, хотя кормила её больше бабка. Иногда Фроська запрыгивала к Ане даже на кровать, и тогда девушка мысленно обращалась к кошке:

– Вот вырасту я, Фрося, и уеду от тебя. Разыскивать своих родителей и своего деда, может, найду их.

Родителей Аня не помнила, а бабка на все вопросы отвечала: «Уехали на заработки и не вернулись», и больше ничего. А вот дедушку Ефима Аня припоминала. Крупный, высокий и лысоватый, он был большой чудак. Любил достать где-нибудь на рынке то одно редкое растение, то другое, и посадить в огороде, сообща с ворчащей Аксиньей. Когда Ане было шесть лет, однажды утром дед вышел из дома и не вернулся. Аксинья прилагала много усилий, чтобы его найти, Аня плакала и надеялась, но он так и не нашёлся ни через год, ни через два, ни потом. Аня плохо помнила это время, налегала на учёбу, а Аксинья просто сильно замкнулась в себе и стала ещё большей молчуньей, чем раньше. ***

В последние недели две Аню мучило дурное предчувствие. Напрасно она пыталась забыться в улочках и рыночках Старого Крунгтепа и вкусной уличной еде. Не радовали ни любимые тропические фрукты— сладкое манго и отборная питтахайя, ни экзотический набор товаров в магазинчиках и на рыночках, ни разнообразные принадлежности для рисования, ни простор Крунгтеп-Сити, ни собственная вылизанная до блеска, снабжённая всем необходимым и любимым и обжитая современная квартира, которую предоставил ей Такеши. Банда Такеши была, казалось бы, самой сильной в Городе, и причин для беспокойства не было, но в последнее время беспокойство Ани вызывал сам Такеши:

– Я воровка артефактов. Я самая лучшая из его «ядовитых цветов» и очень много знаю о его делишках – вдруг он меня убьёт?

В детстве Аня верила, что считывает мысли бабки и чувствует её настроение. Повзрослев, она познакомилась с понятиями «восприятие невербальных сигналов» и «чтение языка тела», и в чтение мыслей верить перестала. Но чувствовать настроение даже такого закрытого человека, как Такеши, она действительно могла, благодаря своей повышенной чувствительности к невербальным сигналам. Сейчас в банде явно что-то назревало, это было видно и по довольно сдержанной Алисе Курияма, и даже по всегда обманчиво-благодушной Дарине.

14-летний Иван сидел в читальном зале общежития и зубрил «специальность № 12». В военное училище для подростков (с проживанием) его отдала тётка: «Радуйся, что сюда, а не в детдом, твоя дура-мать просто бросила тебя, а я значит корми, учи, и воспитывай». Иван был вполне рад свалить от душной тётки, которая что ни день пилила его словесно, а вот бить побаивалась, после одного случая, когда Иван слишком пристально взглянул ей в глаза, и тётка видимо прочитала во взгляде подростка что-то специфическое.сВ училище кормят хорошо, спортзал хороший, наука в виде ряда номерных специальностей и специальностей под общими названиями – даётся легко, но ведь выхода-то и нет, надо быть героем. Иван хочет вырасти большим и найти какую-нибудь особенную девушку, очень добрую и красивую, не похожую на тётку с её пучком волос на затылке и бородавкой на носу. Кроме того, Ивану хочется быть разведчиком, разгадать все секреты врагов и принести пользу своей стране, получить высокое звание и премиальные выплаты, ну и девушкам нравиться, опять же. Жизнь после училища и вообще внешний мир он представляет себе смутно, но уверен, что всего добьётся, чего сам желает. Слегка надоели некоторые преподаватели, типа например педантичного Зайцева по военной медицине и физкультурника Коптева с его зашкаливающим самомнением, но когда-нибудь же это закончится, а пока опыт и знания копятся. Мечта насчёт особенной девушки не забываетсят— в 16 лет в свой выходной Иван пошёл не к тётке, а в лес, жечь костёр и загадывать желание, мол хочу найти «ту самую, особенную». Выходной был сразу после выпускного, а вскоре началась и служба в Конторе, организовавшей в своё время собственно Училище. Иван прошёл серию тестов и попал в отдел майора Рязанцева, которого все хвалили. Лучшими отделами считались отделы Рязанцева и его вечного наполовину друга, наполовину конкурента, майора Дымова. Жизнь катилась гладко, служба была интересной, и ничто не предвещало резких перемен, но тут Иван встретил Ольгу, дальнюю родственницу Дымова, красивую 19-летнюю девушку. Самому Ивану на тот момент как раз исполнилось 20.

Хо Фат из Гонконга был очень предприимчивым человеком. Ветер странствий занёс его в Таиланд, где он приобрёл два подержанных теплохода, переименовал их в Принцессу Грёзу и Китти Сиам и стал устраивать морские прогулки, от причала в центре Нового Порта Крунгтепа до «прекрасных и самобытных» (как он их описывал в своём рекламном проспекте) пляжей в 50-100 км дальше по побережью. Китти Сиам не имеет почти никакого отношения к этой истории, а вот Принцессе Грёзе не повезло – Аня решилась лучше осмотреться на новом месте, но на Принцессу напали пираты Сиамского залива. До этого Аня видела заметки и в местной газете и в интернете – королева усиливает борьбу с участившимися случаями пиратства и похищения людей; туристы, будьте осторожнее – но решила, что с ней-то уж точно ничего не случится, тем более она заслужила немного отдыха после передряги с Инженером.

Маленькая бело-голубая Принцесса Грёза скользила по волнам. Аня сидела на верхней палубе и наслаждалась лёгким ветерком и видами проплывающего мимо побережья. До конечной остановки на пляже городка Серебряные Пески оставалось где-то полчаса, и Аня лениво разглядывала, кто ещё есть на верхней палубе – пятеро скучающих охранников, небольшая компания японских туристов, две тайки в синих брючных деловых костюмах и молодая негритянка в платье лососевого цвета, с толстеньким европейцем средних лет, тоже в костюме. Но вскоре завыла сирена проплывающего мимо огромного жёлто-оранжевого теплохода Чёрный Дождь, и покой Ани был нарушен.

– Эй, там! Глушите машину и ждите нас в гости! – проорал кто-то с Чёрного Дождя в мегафон по-тайски.

– Не дождётесь! Вас всё равно поймают, зачем и начинаете! – ответил капитан Принцессы Грёзы.

« Я что, на съёмках кино? Писали же в газете, что королева Стелла поручила выпускать побольше исторических фильмов », – тупо подумала Аня, но гнетущее чувство страха ощущалось как-то само поверх этих слишком шумных мыслей и подсказывало, что что-то тут нечисто. Дальнейшее Аня помнила плохо – пиратов было много больше, чем туристов и людей капитана Принцессы, и долго разговаривать они не стали, с Чёрного Дождя полетели светошумовые гранаты и оглушили Аню и остальных туристов, да и охранники почти не успели «почесаться» (их было 5 на нижней палубе и 5 на верхней, а пиратов было 30). Чёрный Дождь встал ещё более вплотную к Принцессе и взял её на буксир, пока Аня лежала в отключке. Японским туристам и европейцу пираты дали свою собственную старую деревянную лодку и предложили убираться «вон туда в Серебряные, как раз 20 минут до людей». Капитану, двум механикам и охранникам дали вторую, причём невредимы были только капитан и один механик. «Всем твоим людям мы вкололи ядовитый препарат, так что валите в Серебряные Пески за медицинской помощью, там его обезвредят», – заявил капитан пиратов. Капитан Принцессы решил «свалить», надеясь при случае ещё посчитаться. Таек, негритянку и Аню, пребывавших в отключке, похватали в охапку и отнесли на Чёрный Дождь, где заперли в каком-то помещении 2 на 3 метра, без окон и почему-то с вёдрами и вениками, но без швабр и тряпок. В потолке подмигивала красным небольшая камера. Первой очнулась негритянка, затем Аня. Сидели они все на полу – скамеек или стульев не было. Точнее, две тайки лежали, пока не очнулись почти одновременно. Одна стала тихо и осторожно плакать, вторая стала её успокаивать, сама всхлипнув пару раз, и первая наконец затихла. Негритянка с самого начала сидела спокойно, только губами пошевелила несколько раз, вроде молилась. Аня всё это смутно осознавала, потом проснулась окончательно – руки прочно связаны спереди крепкой верёвкой, ноги свободны, но обувь куда-то исчезла. Так же было и с остальными женщинами. «М-да, веником не помахать против этих уродов. Тем более они такие быки», – подумала Аня. Пираты были иногда даже ниже её ростом, но все очень крепкого телосложения— кто жирно-мускулистый, кто жилистый и худой, и с лицами самого циничного вида. «И ни одной бабы среди них. Значит, точно не кино», – продолжала Аня гонять второстепенные мысли, но женщину по имени Дарина ей пришлось увидеть уже через час. К этому времени все пленные женщины затихли и сидели молча, друг с другом не разговаривали, каждая была в своих мыслях. Аня приуныла, хотя заготовила было враньё про выкуп, богатых родителей, и не менее богатого жениха.