Скрипнула дверь, и появилось трое пиратов. Один был европейского вида, с живыми хитрыми глазками и невысокого роста. Он был за главного, а помогало ему двое тайцев, или южно-китайцев, или вьетнамцев – Аня не могла понять.

– Встаём! На выход! – главный из тройки повторил по-тайски и по-английски. Аня с видом королевы в изгнании, распрямив спину, стала выходить первой, не видела смысла тянуть. Она сидела ближе всех к двери. Негритянка фыркнула тихонько, но вышла второй, за ней потянулись две испуганные тайки. Вся компания очутилась в коридоре нижней палубы, просторном, освещённом электрическим светом, но почему-то с затемнёнными окнами.

– Это господин Такеши и госпожа Дарина, – заявил пиратский лейтенант, показав на подошедшего к ним пожилого японца среднего роста и пожилую ухоженную кругленькую восточно-европейку, ростом ровно с этого «господина Такеши». Одеты они были хорошо, а вид имели такой, словно ни черта не боятся, и им принадлежит пол-мира.

– Назовите себя, не дерзите и не тупите, и вас отпустят, – продолжал тем временем представитель захватчиков. Аня вообще ничего не поняла – как отпустят и куда, но решила: надо немного надерзить. Ей что-то стало весело при виде осязаемой и зримой опасности, и хотелось немного дать сдачи, пусть даже словами, и пусть даже с риском «получить по ушам» за это.

– Кто такая? – заговорил Такеши, обращаясь к негритянке.

– Китти Розита Магдалена, колдунья вуду, – свысока ответила та.

– Дарина, проверь, какая она колдунья.

Дарина подошла к Китти Розите и что-то прошептала ей на ухо, та фыркнула опять, но больше никакого сопротивления не выказала, и обе женщины ушли куда-то по коридору.

– Кто такие?

– Зара и Май, мы держим салон красоты в городе.

– Тут что забыли?

– Мы едем к сестре, она нас ждёт на конечной станции.

– Две рёвы-коровы, – ехидно заметил Такеши и добавил— Отпустить. Один из помощников лейтенанта увёл мелко семенящих таек по коридору.

– Блондинка, ты кто? – обратился Такеши к Ане.

– Я Аня из России, меня сюда отправил жених, он завтра приезжает…– начала Аня дерзко врать на хорошем тайском.

– Аня, ты врёшь, – отрубил Такеши, – Занимаешься в жизни чем?

– Хочу учиться на переводчика, – на этот раз Аня сказала правду.

– А так занимаешься, значит, женихом, – съязвил Такеши.

– Да. Я ещё молода и красива, – Аня добавила это на корейском, тоном примерной девочки.

– Побеседуешь с Дариной, какой из тебя переводчик, – решил Такеши – а пока иди за мной. Так и Аня пошла по тому же коридору, впереди шёл Такеши, а сзади двое оставшихся пиратов.

– Оля хорошая девушка, а ты, Угрюмов, связался с какой-то Надей из Москвы, ну зачем, вы же с Олей вроде душа в душу жили, – выговаривал Ивану майор Рязанцев. Оля была дочерью троюродной сестры майора Дымова из той же Конторы.

– Но она…

– Я знаю, что она c характером, и что вы только три месяца как знакомы. Но какого чёрта ты укатил крутить отпускной роман к этой Надежде? Хорошая же партия, Оля. Тебе 20, ей 19, всё хорошо, молодая-красивая, порядочная, – прощупывал ситуацию Рязанцев.

– Я не могу. Она ко мне слишком привязана, насчёт Нади она просто рылась в моём личном телефоне (хорошо, служебный ей не по зубам), я на минуту отвлёкся, она ухитрилась подсмотреть графический ключ. Работать тоже «не отпускает», один вопрос: «Когда придёшь? Я скучаю, мне делать нечего», – в разговоре Иван как мог смягчал странности Оли, постепенно проявившиеся за три месяца знакомства. У Оли были свои собственные, весьма своеобразные понятия насчёт секса как ненужной и грязной вещи, поэтому если до него доходило, она лежала даже не как бесчувственное бревно, а как полное внутреннего протеста и горького разочарования бревно, поэтому Иван через какое-то время перестал пытаться чем-то таким с ней заниматься. Об этом Иван промолчал, как и об истерике с угрозами «убить эту шлюху» (Оля увидела фото Нади в соцсети – на картинке женщина сидела за столиком в модном ресторане, в нарядном, не слишком вызывающем платье и с бокалом вина – праздновала совершеннолетие дочери и свой тихий полюбовный развод с мужем).