Кэрнил, опешивший от такого, потерял дар речи, выпучив голубые глаза с вопросом в них «какого чёрта?».

Призывая молчать, прикладывая указательный палец к пересохшим губам, Фрай снова смотрит на Колинс, тоже не понимающую, что происходит. Слабо улыбнувшись ей, даже немного натянуто, он даёт понять, что беспокоиться не о чем, и им просто нужно побыть наедине. Кивнув в ответ, Мерелин отворачивается, склоняя к земле голову, перебирая руками спутанные пшеничные волосы, полностью потерявшие свой презентабельный вид из-за всех событий, произошедших с ней.

Отпустив локоть, чуть не швыряя Леона в ближайшее дерево, Деймон хватается за волосы, пытаясь собраться с мыслями и понять, с чего начать. Сейчас он действительно обеспокоен и не знает, как им выжить теперь и в каком направлении двигаться дальше. Они так долго бежали вглубь леса, что всё вокруг просто смешалось: какая из сторон верная – не знает. Тяжело брать на себя такую ответственность одному, поэтому он хочет посвятить в свои домыслы младшего брата, так как тому тоже пора уже перестать панически бояться всего, начиная медленно действовать.

– Ты что творишь?! – влетев в дерево, ударившись спиной, Кэрнил пытается понять, что происходит, но, видя обеспокоенное выражение лица Деймона, замолкает, опуская голову. – Скажи, что происходит. Твоё молчание бесит меня ещё больше! – Леон, не умевший долго молчать или не привыкший тщательно подбирать слова, резко поднимает глаза на Фрая, срываясь на крик.

Совсем недавно они были на волоске у смерти, балансировали на острие ножа между пропастью, и именно сейчас, когда нервы на исходе, мучают голод и жажда, Деймон ведёт себя слишком нетипично для самого себя, пугая. Глубоко вдохнув, шумно выдохнув, запрокидывает голову, глотая, позволяя видеть, как двигается в гортани кадык. Поёжившись, Кэрнил испуганно смотрит на внезапно возникшее перед собой бледное лицо брата, чувствуя прохладные руки на плечах. Он так больно сжимает их.

– Леон… Всё плохо.

Успокаивающе. Даже слишком.

Всё ещё не понимая происходящего, кривя лицо от болезненных ощущений, Кэрнил стойко молчит. Его удручает всё, что сейчас происходит, но он не хочет оттолкнуть Деймона или начать что-то говорить, позволяя сориентироваться и собраться с мыслями. Пусть ему не всегда удаётся держать язык за зубами, но в данный момент он словно прирос, не позволяя себе вымолвить ни слова.

– Леон… Дело вот в чём. Понимаешь… Нет, помнишь же… – тяжело. Как же ему сейчас тяжело признаться в том, что их шансы на выживание резко снизились до минимальных показателей. – Помнишь лес, да? – как же глупо это звучит. Фрай и сам понимает, что ведёт себя просто отвратительно, не имея возможности собрать своё мужество в кулак и сформулировать чётко мысли.

Опустив голову, продолжая удерживать руками тело, Деймон смотрит под ноги невидящим взглядом, пытаясь остановить тайфун, взорвавший его разум. Почувствовав лёгкое прикосновение тёплой ладони у щеки, Фрай вздрагивает, резко поднимая глаза, встречаясь с твёрдыми, покрытыми тонкой коркой льда, океанами напротив. Сейчас Деймон не видит в них той беззаботности и невинности – в этих хладных осколках он видит силу и волю, которых ему так не хватает. Этого взгляда, прикосновения, лёгкого, почти невесомого, ему достаточно, чтобы прийти в чувства и словно очнуться от кошмара, в котором не было возможности рационально мыслить и составлять слова в предложения, содержащие смысл.

– Леон, прости меня за эту ситуацию. – Стиснув челюсти, играя желваками на шее, Деймон, увидев слабый кивок, продолжает: – там, около тропы, где мы пытались спрятаться от них, я увидел на земле кровь. Ты был отвлечён происходящим, а Мерелин не позволил рассмотреть тот труп лично я. Вот в чём проблема: когда мы начали бежать, после выстрела, мне довелось взглянуть пристальнее на него – это была голова нашей с тобой лошади. – Сглотнув, позволяя Леону переварить информацию, договаривает: – рюкзака с припасами и всем прочим я там не увидел. Кто-то или что-то оторвало нашей кобыле голову, взяв вещи. Возможно, они вообще утеряны, но есть, конечно, шанс, что кто-то позволил себе позаимствовать их. Кто – не знаю, и знать не очень хочется, но теперь всё меняется. Искать лошадь было тяжело, а искать того, кто сделал с ней такое, – ещё сложнее. Если вообще не бессмысленно.