. Ты мой брат, я не позволю никому отнять тебя у меня, и никому не позволю перейти нам дорогу, – Деймон, не веривший в то, что всё это действительно слетает с уст Леона, широко раскрывает глаза, видя его лицо перед собой слишком близко. Оно немного расплывается, потому что Фрай не видит вблизи так же чётко, как вдали. – Тем более, Мерелин с нами. Она странная, да, но я чувствую, что она хорошая. Нас трое, мы уже маленькая банда, которая сможет найти безопасное место и спокойно жить. Ты мне веришь? Мы справимся. Обещаю, я всегда буду рядом.

Держась из последних сил, чтобы не расплакаться посреди своей красноречивой речи, Леон резко обнимает брата за шею, прячась в ней, позволяя слезам наконец выплеснуться. Он смог. Он сам не верит в то, что смог найти в себе, скрываемый очень глубоко, стержень, являющийся его мужеством.

Опешив, всё ещё пребывая в шоковом состоянии, Деймон покрасневшими глазами смотрит на ствол дерева с суховатой корой, медленно перемещая руки, обнимая в ответ. Сейчас это то, что ему действительно нужно. Подняв глаза туда, где должно располагаться небо, он встречается с густой кроной. Улыбнувшись одними уголками губ, ощущая боль от непривычных слёз в районе глаз, он говорит только одно, отвечая:

– Верю.

Глава VIII. На дне

Журчание воды, шелест листьев – звуки, которыми так любит наслаждаться маленькая Мерелин, постоянно сбегающая из-под присмотра родителей со старшим братом. Это рискованно, опасно, но она, не слушая никого, а только собственное сердце, и потакая своим желаниям, каждый раз просится с ним, зная, что узнай об этом отец, худо будет всем. Особенно, Стефану – любимому старшему брату, но не столь любимому ребёнку в семье: только мать искренне ценит и дорожит каждым, будь воля отца – давно бы избавился от отпрыска, портящего его любимую дочь. И вывод тут только один: он не сын своего отца. Стефан прекрасно это знает, но Мерелин, совсем маленькая, юная, не поймёт, поэтому от неё всё сокрыто, пока не настанет время. Возможно, ей это знать и ни к чему. Какой от этого будет прок? Мать одна – остальное неважно.

Опустив маленькие ножки в бегущий ручей, Мерелин блаженно прикрывает глаза, ощущая его прохладу и свежесть, глубоко вдыхая лесной воздух и наслаждаясь атмосферой спокойствия. Находиться рядом с братом, тренироваться с ним, учиться, заниматься – что угодно, лишь бы быть рядом и чувствовать себя свободной. Только в такие моменты маленькая Мерелин понимает цену свободы.

– Аккуратнее, хорошо? – Стефан, тихо подошедший сзади, хватает сестру за плечи, пугая, и удерживая, чтобы та не свалилась от испуга.

– Бра-а-атик! – девчачий визг разносится по округе, слегка оглушая его на одно ухо, когда Мерелин резко поворачивается.

– Ну всё, оглушила, негодница, – он заливается смехом, нарочно вставляет палец в левое ухо, делая вид, что действительно оглох на него.

Недовольно надув губки, скрестив руки на груди, Мерелин исподлобья взирает на него, давая понять, что такие игры с ней уже не пройдут: она, конечно, ещё даже не подросток, но мозги всё же работать умеют. Иногда она размышляет действительно получше многих деревенских жителей, становясь при этом выше их на голову, а порой – на две. Старший брат занимался с ней за учебниками не зря. Он хотел, чтобы она была не только хороша собой, но и умна, чтобы лишний раз никто не мог воспользоваться её глупостью: лучше пусть она будет пользоваться другими, чем наоборот.

– Моя маленькая умненькая сестричка, – он тепло улыбается, произнося ласково, присаживаясь на колени, чтобы поравняться с ней. Влага тут же безжалостно впитывается в коричневые лёгкие штаны, оставляя тёмные разводы. – Пошли, будем учиться стрелять из лука: я его как раз закончил, – ему достаточно было сказать только «пошли», чтобы вместо недовольной гримасы лицо Мерелин озарила лучезарная улыбка до ушей, почти светящаяся. В этот момент Стефану показалось, что ему улыбается само