– Пусть твой путь будет светлым и благополучным. Ангелы тебе навстречу!

И дальше зашептала молитву, а Виктория повернулась к стоящей рядом матери. Лицо Марии было печальным, она думала о чем-то своем:

– Хорошей дороги, будь осторожна и береги себя. – Она неловко обняла Викторию.

В проеме открытой двери появилась заспанная жена брата, зевая.

– Счастливо, – махнула она Виктории рукой и скрылась в доме.

Виктория обернулась на Массимо, который прилаживал ее тяжелый чемодан к велосипеду. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Он посмотрел на сестру и сказал:

– Ты уверена, что взяла все? Ничего не забыла?

Виктория кивнула, чувствуя, как комок подступает к горлу. Она сама обняла еще раз мать и нонну, оглядела дом, сад, каждую мелочь, которую так любила. В ангаре замычали коровы, и ей стало невероятно грустно.

Массимо поторопил ее. Она устроилась на раме, и они тронулись в путь. Руки брата, держась за руль велосипеда, обнимали ее. Они медленно ехали по знакомым улицам: вот так они с отцом ездили когда-то на рынок… Каждый поворот, каждый дом, мимо которого они проезжали, вызывали в эту минуту острые воспоминания.

На остановке автобуса уже собралась большая толпа. Было шумно. Массимо снял чемодан, поставил его рядом и крепко обнял Викторию:

– Береги себя, сестренка! Когда еще увидимся с тобой?

Она почувствовала, как у нее защипало в носу, и она крепко-крепко сжала брата своими руками.

Началась посадка, Виктория вынуждена была отступить под натиском людей, настроенных войти первыми. Утомительная суета, но вот она поднялась в душный салон. Пассажиры толкались, пока девушка проходила глубже в поисках свободного места, которое оказалось в дальнем углу. Запахи, звуки, разговоры вокруг – все это смешалось в переполненном салоне.

Кое-как пристроив чемодан, Виктория села, и тут автобус дернулся и начал выворачивать на дорогу, увозя ее от привычной жизни. Она вертелась, чтобы увидеть и помахать еще раз на прощание брату. Или он уже уехал, или она его не разглядела в облаке поднявшейся пыли, но ей не удалось это сделать. Виктория села ровно. Если бы она еще лишь несколько мгновений удержала свой взгляд на площадке, от которой они только что отъехали, то узнала бы спешащего человека – это был Джузеппе, ее отец. Он не успел, он так непоправимо опоздал, чтобы обнять свою пикколу. Он только протянул вслед уходящему автобусу свою руку, как будто хотел прикоснуться к нему, а потом она безвольно упала вниз.

Виктория сошла не в самом Риме, а в его пригороде. До поезда оставалось еще очень много времени. Ей не хотелось заходить внутрь вокзала. Она так устала от людей в тесном автобусе, что даже тяжелый чемодан не был помехой. Так хотелось просто подышать, почувствовать себя свободной.

Стояли синие сумерки – великолепное время. Все замерло, успокаиваясь. Да, стояла именно прекрасная тишина. Линии гор вдали стали размытыми, смягчились. Силуэты деревьев потемнели, сливаясь в одну общую тень. Дома зажигали свои огни.