Мятежная принцесса Виктория Хант

Под ногами хрустела галька. Высоко в небе ветер гнал серые тучи. Впереди бурными потоками бежала широкая река с необычным цветом воды – на солнце вода сверкала и переливалась, а ночью в лунном свете казалось серебряной.

Странник кутался в серый плащ. Он шел по берегу вдоль бурных вод Серебряной реки. Но ни река, ни высокие деревья за его спиной, в ветвях которых перекликались птицы, и уж тем более ни ветер, гоняющий по небу свинцовые тучи, привлекал внимание путника.

Он смотрел на противоположный берег, на развалины некогда знаменитых Красных бастионов, и чувствовал, как печаль сковывала его сердце.

Странник даже подумать не мог, что в его истерзанном и закаленном в боях, в попытках выжить и отомстить теле останутся чувства, которым, казалось бы, там нет места.

И все же он был опечален.

Столько сил было потрачено, столько лжи, притворства, интриг, а чем все по итогу закончилось?

Они пошли на уступки. Признали поражение, но не проиграли.

Странник плюнул под ноги.

Он хотел злиться, рвать и метать, но всё, что у него получилось в тот миг, так тихо выдохнуть и опустить голову.

На глазах собрались слезы.

Нет, его сердце пусть и было способно на печаль, но это еще не означало, что странник готов смириться и так просто сдаться.

И все же, взглянув на песок под ногами, он пнул со всей силы, ощутив в тот же миг острую боль в ноге.

Выругавшись, топнул больной ногой и скинул с головы капюшон. Холодный, влажный ветер тут же заиграл в коротких волосах молодого альва.

Злорадная улыбка расчертила лицо странника.

Прошло три месяца, а его рана все еще давала знать о себе. Кто бы мог подумать, что королевский советник способен не просто держать меч в руках, но и ловко им орудовать?

«Отпусти нас. Я не хочу сражаться с тобой!» – говорил герцог Орсен Ретт, поднимая в своих аристократических руках тяжелый меч.

И все-таки они сразились. А теперь рана не давала страннику забыть, что однажды приходится отступать, и пусть почти всю свою жизнь он шаг за шагом делал всё, чтобы достигнуть новой цели, в этот раз Теодор Франью позволил себе слабость, за что и поплатился.

Наверное, так даже лучше.

По крайней мере, Эйвери теперь была свободна. Как и все другие Отмеченные.

Король Раймон признал, что Красного восстания в прошлом не было, а все ошибки он, конечно же, переложил на тех, кого уже и в живых-то не было.

Жизнь в Арвингстоне перевернулась с ног на голову и все еще никак не могла вернуться на прежнее место. Разве что здесь, в Красных бастионах ничего не изменилось. Сюда так никто и не вернулся. Крепости превратились в развалины, а от старого поселения осталась лишь выжженная земля, на которой робко пробивались первые ростки.

Они боролись, уверял себя Теодор Франью, и почти выиграли. И вот, достигнув определенного финала, он не знал, что же делать теперь.

Вернувшись в Красные бастионы, молодой альв смотрел на развалины, на пустые земли с противоположного берега. Он покинул Арвингстон, опасаясь преследования. Сейчас он стоял на земле, принадлежащей фейри, и думал о том, что однажды благодаря чуду он спасся в этой бурлящей воде.

– Неужели это малыш Иллиан?

Странник вздрогнул и резко обернулся. То ли из-за шума воды и ветра он не расслышал чужих шагов, то ли потому что так был поглощен собственными мыслями, он не сразу понял, что позади него, держа в руках лук, стояла высокая девушка с каштановыми волосами и глазами цвета весенней листвы. На ее лице застыл хищный оскал. Одно неловкое движение странника, и через миг стрела пронзит сердце молодого альва.

– Так ты ли это, Иллиан?

– Я уже и забыл это имя, – сказал Теодор, разворачиваясь к девушке.

Чуть разведя руки в стороны, он показал, что безоружен. Девушка кратко кивнула и опустила свою руку, но лук не убрала. Доверять фейри так и не научились, даже тем, кого они однажды спасли.

– Какими судьбами? – девушка проигнорировала замечание альва. Она с нескрываемым подозрением разглядывала его, то и дело бросая быстрые взгляды в сторону реки.

– Хотел бы и сам знать. – Теодор пожал плечами.

– Неужели опять нужна моя помощь?

Тео покачал головой.

– Лучше скажи: он еще здесь?

Глаза девушки вспыхнули. Она сразу же поняла, о ком спрашивал Тео, и, качнув головой, дала знак, что он не ошибся, раз решился прийти в запретные земли лесного народа.

– Я могу его увидеть?

Девушка пожала плечами.

– Если он сам захочет тебя видеть, мальчишка.

Тео криво усмехнулся. Казалось, что девушка и он были примерного одного возраста, но фейри не стареют. Они не меняются ровно до того момента, пока за ними не приходит смерть. И даже когда они умирают, выглядят так, словно просто уснули. Но это все лирика. Тео же думал лишь о том, что пора бы навестить старого друга и сказать ему одну важную вещь, которую Тео так и не смог произнести, когда двенадцать лет назад он спасся, убегая от армии Арвингстона, пришедшей к Красным бастионам, чтобы раз и навсегда уничтожить переселенцев.

– Ты проводишь меня к нему?

Девушка вновь кивнула, хотя в ее взгляде читалось что-то такое, отчего Тео хотел бы, чтобы в его руках сейчас все-таки был меч.

– Следуй за мной, мальчик, и не забывай, – девушка хмыкнула, – если он не захочет с тобой говорить, тебе придется самому выбираться из сердца Леса.

Тео сглотнул. То место, о котором говорила девушка, считалось самым непроходимым в лесу. Повсюду ловушки, опасности на каждом шагу. Что же, Тео надеялся, что с ним все-таки захотят поговорить, прежде чем отправят на верную погибель.

– Идем, – сказала девушка и, закинув лук на плечо, указала Тео путь, взмахнув рукой.

Если бы только фейри присоединились к корсионцам, то от королевства Арвингстон не осталось бы и следа…

Тео грустно улыбнулся. Они победили и проиграли.

Все их труды были напрасны…

Лютер дернул рубашку, и та угрожающе затрещала. Выругавшись сквозь зубы, мужчина уже осторожнее поправил задравшуюся ткань и выдохнул.

Когда-то он носил наряды, пошитые из дорогих, изысканных тканей. Теперь же ему приходилось донашивать то, что удавалось выручить у местных жителей в обмен на помощь и дрова, которые Лютер заготавливал каждый день в небольшом лесу неподалеку от поселения.

Он поднял с пола топор, который вчера весь вечер точил, и направился прочь из своей небольшой избушки, тоже доставшаяся Лютеру случайно. Когда он пришел в поселение почти год назад, то жил как и многие другие новоприбывшие в руинах, что остались от Красных бастионов. Он слышал историю этих мест, и ему, признаться честно, даже было интересно побывать на развалинах некогда грандиозного строения, воздвигнутого альвами Арвингстона для противостояния с фейри, живущим на противоположном берегу Серебряной реки.

Что же, в историях Красные бастионы были величественными, неприступными и пугали своего врага. По факту оказалось, что они представляли собой стены с башенками, в которых в свое время несли службу альвы. Ничего грандиозного Лютер так и не нашел в руинах, зато мусора там было навалом.

После последнего сражения бастионы были разрушены в знак перемирия. А после наступившего перемирия эти земли и вовсе были брошены армией Арвингстона. Королевский дом позабыл о тех, кто когда-то охранял его границы. Так и возникло поселение, куда стал приходить народ из разных земель. Сначала здесь селились альвы, которым не нашлось места в родных домах. После сюда попали беженцы, потом стянулись все, кто просто не мог найти своего места в этом огромном и суровом мире.

Даже у Лютера была своя история, которую он предпочитал хранить в секрете, отделавшись для местных наскоро придуманной присказкой, в которую те поверили. По крайней мере, Лютер надеялся, что ему поверили. Либо местным и вправду было все равно, почему он оказался на руинах Красных бастионов.

Впрочем, здесь каждый жил сам по себе. Не было какого-то местного совета, не было строгого распределения на то, кто чем занимался. Но при этом поселение, которое даже не имело названия, существовало как какой-то пусть искалеченный, но все же живой организм.

Вот и Лютеру с его выдуманной историей нашлось здесь место.

Он быстро понял, что его монеты – это физическая сила. Лютер с ранних лет отличался силой и скоростью, может, поэтому и выбрал ту судьбу, которая в итоге выбросила его на берег Серебряной реки. И все же Лютер решил предложить свою силу в обмен на пристанище в поселении, где сильных и крепких мужчин на самом деле было не так уж и много. В основном здесь жили старики, женщины и дети. Были и бывалые солдаты, да вот только многие из них уже утратили свои силы или вовсе остались калеками.

Поэтому-то Лютер и стал дровосеком. Он обеспечивал поселение дровами, взамен получая одежду, пропитание при необходимости и крышу над головой. Вскоре из старой крепости Лютер переселился в небольшой домик, в котором не было практически ничего, кроме шаткого стола, табуретки и скамьи. А еще два окна без стекол и болтающаяся на проржавевших петлях дверь. Лютер приложил свои силы и в то, чтобы починить свой новый дом, порой задумываясь над тем, в каких условиях он жил раньше.

Да, раньше Лютер спал на пуховых подушках, а теперь ему приходилось подкладывать под голову руку. Раньше он ел из фарфоровой посуды, а теперь из посуды у него были глиняный горшок и тарелка с трещиной у кромки. И все же Лютер не жаловался. Его вполне устраивал новая жизнь.