– Хорошо, я не буду… есть, – стараясь не дрожать голосом, как можно более покладисто ответила я и повернулась на пятках, намереваясь пойти обратно в палату.

– Позже зайдет медсестра и поставит тебе капельницу с глюкозой, – вдогонку мне бросил Оскар. – А потом зайду я и возьму у тебя кровь на дополнительный анализ. Попросишь у медсестры таблетку для разжижения крови – я должен забрать довольно много. Так будет легче.

– Ага, – не поворачивая головы, ответила я, передергиваясь от ощущения, что мне жгут взглядом шею.

Ужасный тип.

Однако, как бы то ни было, я тут в его епархии, он доктор, и надо слушаться. Хотя бы в благодарность, учитывая какую пикантную тайну он мне невольно раскрыл. Я огляделась, пытаясь понять, как мне вернуться в палату – длинный коридор отделения был почти пуст и даже спросить было не у кого. Наугад я пошла вправо – в направлении противоположном от туалетов. Минуя одну палату за другой, заглядывала в каждую, пытаясь понять, не моя ли это.

Я уже успела выяснить, куда нас с профессором привезли после аварии, приняв за супружескую пару и потому положив в одну палату после осмотра в реанимации. Вспомнив, что в приложении медицинского центра должен быть план палат каждого этажа, я полезла в телефон – наверняка, здесь не так много люксовых двухместных палат… Хотя бы ориентировочно понять, куда мне идти…

– Аххх… – вдруг донеслось откуда-то справа, отдаваясь эхом в пустынном коридоре. – Аххх… О дааа…

Я вздрогнула и завертела головой. Что за хрень? Может, кому-то плохо? Но тогда почему «да»?

Звук доносился из палаты с номерным знаком «14», отпечатанном на голубой медной дощечке. Тут же вспомнив, что номер моей палаты «24», я рванула к полуприкрытой двери палаты и застыла на пороге, как вкопанная.

На единственной кровати у стены лежали двое – полуголый мужчина в распахнутой больничной робе и спущенный до колен пижамных штанах, весь опутанный проводами капельниц, и рядом, навалившись на него полной грудью, женщина в белом халате медсестры. Уткнувшись лицом куда-то мужчине под подбородок, женщина погрузила свободную ладонь в трусы мужчины и быстрыми движениями елозила там по явно эрегированному члену – совершенно недвусмысленно мастурбируя ему.

Увлекшись, ни один, ни вторая меня не заметили. Забыв, как дышать, я сделала беззвучный шаг назад, потом еще один – вбок, скрываясь из возможного поля зрения любовников.

И только отойдя на безопасное расстояние, остановилась, прислонилась к стене и судорожно, прерывисто выдохнула, закрывая глаза. Неожиданно перспектива подкрасться к Бессонову и что-то там ему «мягонько погладить», показалась мне не такой уж и бредовой.

4. Глава 4

Разумеется, я не стала ничего подобного делать. Еще чего не хватало!

Тихонько прокралась обратно в палату и, не заглядывая за занавеску, где лежал Бессонов, юркнула в свою больничную койку, с головой накрывшись одеялом и утыкаясь в телефон.

Боже, пусть ко мне придет другая медсестра – не та, которая только что отдрочила лежачему больному в капельницах! Или, как минимум, если та, то пусть руки с мылом помоет! Но лучше бы не та!

Минуты шли, часы на моем телефоне уже показывали далеко за полночь, ленты соцсетей уже были просмотрены до дыр, а никто ко мне так и не шел – ни одна медсестра, ни другая, ни сам главврач. Только Герман Данилович все сильнее метался по своей кровати за занавеской и все громче и мучительнее стонал.

Наконец, я забеспокоилась. Понятно, что тут больница и умереть ему не дадут, но ведь должны же у них быть какие-нибудь датчики его состояния? У человека явно жар! Вон даже бредить что-то начал!