В комплекс стадиона в Лужниках вошли: Центральная арена с футбольным полем и амфитеатром на 193 тыс. зрителей, Малая спортивная арена, рассчитанная на 16 тыс. зрителей, открытый плавательный бассейн с ярусами трибун и близкий по габаритам к нему Дворец спорта. Все сооружения были размещены на достаточно обширном участке, хорошо просматриваемом с Ленинских гор, а сам масштаб элементов планировки определил расчет на громадные массы людей, посещающих зрелищно-спортивные мероприятия. Внешне, здания хоть и заметно отличались друг от друга, тем не менее, тяготели к какой-то единой стилистике, отражающей творческие воззрения зодчих, и создали, в целом, некое ощущение продуманного архитектурного ансамбля.

Круглый амфитеатр главной спортивной арены был выстроен строго по воображаемой оси, как бы проведенной от шпиля здания Московского университета, сквозь сквер с продольной аллеей и фонтанами, минуя склоны Ленинских (ныне, Воробьевых) гор и Москву-реку, непосредственно к Лужнецкой набережной. Выход к стадиону получил торжественное оформление в виде партера с деревьями и кустарником. Однако центральный подъезд арены Лужников был размещен с противоположной стороны и обращен лицом к «старому городу» (в результате этого, толпы зрителей, идущих на спортивные мероприятия оставались «вне кадра» для людей, обозревающих в этот момент панораму Москвы со смотровой площадки Воробьевых гор).

Вторую ось грандиозного ансамбля наметили прямоугольные в плане объемы Плавательного бассейна и Малой спортивной арены, расположенные симметрично по отношению к амфитеатру главного стадиона. Таким образом, обозначилась весьма определённая композиционная схема «классического толка». Генетически, она исходила, можно сказать, ещё от традиций строительства древнеримского военного лагеря, с двумя прямыми лучами-проходами, пересекающимися под прямым углом. Более того, А. Власов и его коллеги-зодчие сумели добиться и еще одного немаловажного эффекта – органично связать Лужники, лежащие в низине, с перепадами рельефа Воробьевых гор и, в конечном счете, с панорамным видом столицы, открывающимся со смотровой площадки.

В здании главной спортивной арены, пожалуй, были с наибольшей ясностью воплощены те идеи, которые стали впоследствии определяющими в московской архитектурной практике. Основой высоких трибун стадиона служат стальные рамы, несущие сборную железобетонную конструкцию амфитеатра. В подтрибунном пространстве разместились помещения, предназначенные для спортсменов, гардеробы и буфеты. Снаружи здание получило строгое оформление за счет ритма вертикальных опор, имитирующих каркасную основу сооружения и, одновременно, ассоциирующихся с ордерными элементами. Украшательство здесь было сведено до минимума, но, тем не менее, стойки рам, поддерживающих трибуны, еще выглядят как колонны упрощенного классического ордера.13

Отдельно, хотелось бы сказать и о глубоких лоджиях здания Плавательного бассейна и Малой спортивной арены. Подобное решение было достаточно смелым экспериментом, поскольку не учитывало в достаточной мере климатических особенностей Москвы, с её, порою затяжными, холодными зимами и обильными снегопадами. Столбы-колонны, связанные едиными антаблементами и фризами, представляли собой откровенную цитату из прошлого – античности или времени итальянского Ренессанса.14 Примечательно, что архитектура открытого Плавательного бассейна словно преображалась под тёплыми лучами солнца в весеннюю и летнюю пору. Трибуны для зрителей превращались в некое подобие театрально-зрелищных сооружений в древней Элладе и Риме. Эффектность проектного решения, если можно так выразиться, была для оригинально мыслящих зодчих более важна, нежели требуемое строительными инстанциями соответствие условным нормативам и принципам целесообразности. Красота так и не уступила главенствующую роль функциональности, основанной на эстетике «минимализма» и примитивной геометрии форм.