Глава 7: Советы от "Канала"

Рассвет над Амстердамом был серым и хмурым, как и настроение Хендрика. Дождь прекратился, но небо оставалось затянутым плотными тучами, будто не желая показывать своего лица. Воздух был тяжёлым, влажным, предвещая новый день, полный таких же внутренних сомнений. После фиаско в плавании и мучительных воспоминаний о бывшей жене, Хендрик чувствовал себя опустошенным. Он пил кофе, горький и крепкий, но он не заглушал внутренний диалог, который не давал ему покоя.

Он вышел на палубу "Надежды". Яхта, казалось, молчаливо осуждала его, её потрепанный корпус и сложенные паруса напоминали о его недавнем провале. Каналы были спокойны, отражая в своих тёмных водах огни города, начинавшего просыпаться. Хендрик, человек, который всю жизнь строил мосты для других, но так и не смог построить мост к самому себе, чувствовал себя особенно одиноким.

Неожиданно он увидел Виллема "Канала". Смотритель дока, около 60 лет, крупный, с обветренным лицом и сильными, натруженными руками, стоял у причала, наблюдая за ним. Его одежда всегда слегка пахла соляркой и морской водой. У него были густые седые усы и пронзительный взгляд, который, казалось, видел Хендрика насквозь. Виллем был молчалив, наблюдателен и мудр, и сейчас его присутствие было как нельзя кстати.

Хендрик, подавленный и нуждающийся в хоть каком-то совете, подошел к нему. "Привет, Виллем", – произнес он, его голос был хриплым.

Виллем лишь кивнул, не отрывая взгляда от воды. "Что, инженер, решил, что вода – это не твоя стихия?"

Хендрик тяжело вздохнул. "Кажется, я совсем ничего не понимаю. Узлы, паруса, эти течения… Это не похоже на расчеты мостов. Здесь нет формул". Он чувствовал себя мальчишкой, который потерялся в незнакомом лесу.

Виллем посмотрел на него с некоторой долей скептицизма, но и с пониманием. Он не любил пустых разговоров, но если что-то скажет, то это будет к месту и по делу. "Вода – она живая, инженер, – медленно произнес Виллем, его голос был глубок, как и каналы, которые он знал как свои пять пальцев. – Её нельзя рассчитать. Её надо чувствовать". Он сделал паузу, затем продолжил: "Ты пытаешься командовать ею, как будто она кусок бетона. Но она не подчиняется. Она учит. Она показывает тебе, кто ты есть на самом деле".

Хендрик слушал, не перебивая. Слова Виллема, простые и земные, неожиданно находили отклик в его душе, привыкшей к сложным уравнениям.

"Жизнь, она как море, – продолжал Виллем, глядя на тёмные воды канала. – Ты не можешь контролировать шторм, но ты можешь научиться управлять своим судном. Научиться читать ветер, течения. Понимать, когда сопротивляться, а когда идти по течению. Иногда нужно просто плыть. Не всё можно просчитать. Некоторые вещи нужно просто принять".

Он повернулся к Хендрику, и его пронзительный взгляд был полон не только мудрости, но и некой скрытой иронии. "Иногда самый лучший способ построить мост – это просто бросить весло и дать воде унести тебя туда, куда она сама захочет. Тогда ты поймешь, куда тебе нужно плыть".

Эти слова Виллема, простые и земные, неожиданно нашли отклик в душе Хендрика, который привык к сложным уравнениям. Он стоял, ошеломленный. Виллем, типичный образ "старика и моря", человек, тесно связанный с водной стихией, который воспринимал её как часть себя, стал для Хендрика источником практических советов и редких, но глубоких наблюдений.

"А что насчет этого… невостребованного багажа?" – спросил Хендрик, указывая на "Надежду", где, как он знал, покоился сундук Антье.

Виллем улыбнулся, и это была редкая, почти незаметная улыбка. "Багаж – это часть пути, инженер. Нельзя плыть налегке, если ты хочешь что-то узнать. Он учит тебя. Если ты готов учиться".