Море зовёт! Михаил Гинзбург

Глава 1: Последний расчет

Потолок, по которому медленно ползла единственная муха, был исчерчен трещинами, словно карта чьей-то несбывшейся жизни. Хендрик ван дер Вельде лежал на диване, который помнил лучшие времена, так же как и сам Хендрик. Солнечный свет, пробиваясь сквозь грязное окно, не смел озарить комнату полностью, оставляя углы во власти сумрака и пыли. Пыль была повсюду: на стопках чертежей, на корешках книг по сопромату, на бутылках из-под пива, расставленных по полу, словно солдатики неудавшейся армии.

52 года. Инженер-конструктор мостов и гидротехнических сооружений. Всю жизнь он строил. Строил мосты, которые соединяли берега, но так и не смог построить мост к самому себе. Его пальцы, привыкшие выводить точные линии на миллиметровке, теперь лишь беспомощно поправляли очки на переносице, которые вечно сползали, как и вся его жизнь. Волосы, когда-то светлые, теперь представляли собой нечто среднее между благородной сединой и неряшливым пятном. Лицо носило отпечаток десятилетий, проведенных за чертежным столом и в одиночестве. Его глаза, мутного голубого цвета, обычно задумчивые, сейчас были прикованы к мухе. Муха, в отличие от него, знала, куда ползти.

Очередной глоток холодного пива. Жидкость обжигала горло, но заглушала лишь на мгновение тот неумолчный диалог, что велся внутри. "Ты винтик в бессмысленной машине, Хендрик, – шептал внутренний голос. – Ты строил великие сооружения, чтобы люди могли быстрее добраться из пункта А в пункт Б, а сам застрял где-то между диваном и холодильником".

Подняться. Сходить за ещё одной бутылкой. Рутина. Его жизнь была расчерчена по линейке, как его чертежи. Работа – дом – пиво – сон. И так изо дня в день. Даже лотерейный билет он купил сегодня не по велению души, а как часть этой самой рутины. У киоска, по пути домой, рука сама потянулась к стеклу. "Один, пожалуйста". Не глядя, бросил в карман старых джинсов, которые выцвели до неопределенного оттенка, как и его надежды.

Но этот вечер отличался. Воздух в Амстердаме был влажным и тяжелым, предвещая дождь. Каналы, обычно суетливые, казались спокойнее, чем обычно, отражая в своих темных водах огни города. Хендрик, по своей привычке, не заметил этого. Он вообще мало что замечал за пределами своего мира.

Вдруг звонок. Старый телефон на кухне, который он купил ещё в прошлом веке, издал пронзительный трель. Хендрик поднялся, походка его была тяжелой, будто он нес на себе груз всех своих несбывшихся планов. Кто мог звонить в такой час? Друзей у него не было. Бывшая жена? Он скривился. Нет, она давно вычеркнула его из своей жизни, как он сам вычеркнул её.

На дисплее высветился незнакомый номер. Хендрик неохотно взял трубку.

"Господин ван дер Вельде?" – звонкий женский голос прозвучал так неожиданно, что Хендрик чуть не выронил телефон.

"Да", – буркнул он.

"Это лотерейная компания. Мы рады сообщить, что ваш билет номер…"

Хендрик оцепенел. Билет? Он даже не проверил его. Ему не пришло это в голову. Какой смысл? Он всегда был неудачником.

"…выиграл главный приз!"

Тишина. Только муха продолжала ползти по потолку. Хендрик медленно опустился на диван. Шок. Неверие. А потом – странная, неловкая эйфория, которая была больше похожа на похмелье. Миллионы. Ему. Инженеру, который всю жизнь рассчитывал чужие нагрузки.

"Что… что я буду делать?" – голос его был хриплым.

"Это ваше решение, господин ван дер Вельде, – прозвучал голос в трубке. – Вы можете забрать выигрыш в любое удобное для вас время".

Когда он положил трубку, муха уже скрылась в трещине. Хендрик смотрел в одну точку. Все бросить. Все. Купить яхту. И отправиться в кругосветное путешествие. Идея, которая показалась ему самому безумной, вдруг обрела странную, неотвратимую логику. Это был вызов, брошенный ему жизнью. Он одновременно хотел начать все заново и ужасался перспективе перемен.

Через час он уже был в доке. Ветер с Северного моря трепал его поседевшие волосы. Вокруг пахло солью, рыбой и соляркой. Яхты, стоящие на приколе, покачивались на волнах, словно спящие гиганты. Он чувствовал себя неловко, как всегда, когда оказывался в незнакомой среде. Его прагматичный, логичный ум пытался понять, что он здесь делает. Он, человек, который всю жизнь строил из бетона и стали, теперь стоял среди этих хрупких судов, сотканных из дерева и парусов. Это было безумие. Абсолютное, чистое безумие. И, черт возьми, это было единственное, что он чувствовал по-настоящему за последние двадцать лет.

Глава 2: Имя для "Надежды"

Яхта, которую Хендрик купил, не глядя, словно бутылку дешевого пива, оказалась совсем не такой, как в его туманных представлениях. "Надежда", как её назвала предыдущая владелица, Антье де Йонг, была не изящной белой птицей, рассекающей волны, а скорее старой, потрёпанной уткай, уставшей от жизни. Её деревянный корпус, когда-то, вероятно, покрытый блестящим лаком, теперь был исцарапан и выцвет, словно кожа старика, видевшего слишком много солнц и штормов. Рангоут выглядел так, будто вот-вот развалится, а паруса, сложенные на палубе, напоминали мятые простыни.

В доке пахло соляркой и водорослями, и этот запах въедался в одежду Хендрика, будто старые грехи. Воздух был тяжёлым, влажным, предвещая скорую грозу. Над Амстердамом нависли свинцовые тучи, отражаясь в темных водах каналов. Ветер усиливался, гоняя по воде мелкую рябь.

К яхте, опираясь на массивную клюку, медленно подошел Виллем "Канал". Ему было около шестидесяти, но выглядел он значительно старше, словно каждый день, проведенный на воде, добавлял ему не только морщин, но и мудрости. Его обветренное лицо, густые седые усы и пронзительный взгляд внушали уважение. От его одежды всегда слегка пахло соляркой и морской водой. Виллем был молчалив и наблюдателен, человеком, который знал о каналах Амстердама и о людях, живущих на них, всё. Он не любил пустых разговоров, и его появление рядом с Хендриком было чем-то из ряда вон выходящим.

"Яхта, – коротко произнес Виллем, обведя взглядом "Надежду". В его голосе не было ни осуждения, ни одобрения, лишь констатация факта.

Хендрик неловко кивнул. "Да. Моя". Он чувствовал себя мальчишкой, которого поймали за чем-то не очень приличным.

Виллем посмотрел на него с некоторой долей скептицизма, но и с пониманием. "Вода – это не бумага, инженер, – сказал он, не торопясь. – Здесь свои правила. И свои течения". Он указал на стоящие на приколе суда. "Каждая лодка имеет свой характер. Как и человек. Ты должен понять её. И себя тоже". Это были первые, туманные советы, но Хендрик почувствовал в них скрытый смысл.

Хендрик кивнул, пытаясь осмыслить слова старого моряка. Он, привыкший к чётким расчётам и предсказуемости материалов, оказался в мире, где всё казалось зыбким и непредсказуемым. Его инженерный склад ума отчаянно искал формулы и схемы, но их не было. Только ощущения, запахи, шепот ветра.

В следующие дни Хендрик предпринял комические попытки понять азы яхтинга. Он боролся с узлами, которые упрямо не хотели завязываться, как и его собственная жизнь. Паруса, казалось, жили своей жизнью, отказываясь подчиняться его неумелым рукам. Каждое движение превращалось в испытание. Он путался в снастях, скользил по мокрой палубе, едва не падал за борт. Его нездоровая, несколько обрюзгшая фигура совсем не подходила для такой работы. Очки постоянно сползали, и он машинально поправлял их указательным пальцем, что стало нервной привычкой.

"Ну что, капитан?" – раздался однажды звонкий голос. Это была Клара, продавщица из магазинчика у дока. Ей было около тридцати, с рыжими волосами и веснушками, она всегда выглядела немного растрёпанной, но при этом энергичной и приветливой. Клара была глотком свежего воздуха для Хендрика. Она не боялась задавать ему вопросы, комментировать его неловкость и подшучивать над ним.

"Пока что больше похоже на потопление, чем на плавание", – проворчал Хендрик, пытаясь распутать очередной узел.

Клара рассмеялась, её смех был лёгким и заразительным. "Все с чего-то начинают. Главное, не сдаваться".

Её слова, казалось, были просты, но они заставили Хендрика задуматься. Его борьба с яхтой была не просто борьбой с неодушевленным предметом. Это было первое осознание масштаба его решения и собственных ограничений. Внутренний диалог, полный самоиронии и страха, разгорался в его голове с новой силой. "Ты сошёл с ума, Хендрик. Что ты делаешь? Ты всю жизнь боялся перемен, а теперь прыгаешь в открытое море без спасательного жилета".

Он стоял на палубе "Надежды", а тучи над Амстердамом сгущались, словно его собственные сомнения. Ветер усиливался, и волны на канале стали выше, с глухим рокотом ударяясь о борт яхты. Капли дождя начали падать, сначала редкие, потом всё сильнее. Хендрик поднял голову, позволяя дождю смыть с лица пыль и пот. Он чувствовал себя полностью потерянным и беспомощным, но где-то глубоко внутри, под коркой цинизма и меланхолии, зарождалось нечто новое. Предвкушение. Страх был силен, но предвкушение неизвестности начинало брать верх.

Глава 3: Пыльный сундук

Дни после первого, катастрофического плавания превратились для Хендрика в череду однообразных попыток приручить «Надежду». Он методично, как и подобало инженеру, изучал швартовые концы, пытался разобраться в назначении каждой верёвки и каждого шкота. Палуба, мокрая от утренней росы и вечернего дождя, была скользкой и предательской, но Хендрик упрямо, шаг за шагом, осваивал пространство своего нового дома. Ветер с Северного моря продолжал навевать влагу, и солнце появлялось редко, окрашивая небо в оттенки серого и приглушенного синего. Воздух был чист и свеж, но нес в себе обещание новых штормов.