Северное море словно моя душа, такое же глубокое и переменчивое, познать его до конца невозможно. Наверное, поэтому мы сразу полюбили друг друга.

Я познакомилась с Остенде в тот день, когда на широкую полосу жёлтого пляжа одна за одной набегали на берег крупные волны дивного бутылочного цвета с белыми пенящимися гребнями. Небо застилали серо-сизые низкие облака, и пахнущий йодом ветер то и дело подхватывал пряди моих темных волос, смело играя ими и раскидывая их по моему лицу. На променаде кроме меня никого не было, и морская даль всецело принадлежала моему взору. Я спустилась на песок и, укутавшись в длинный шарф, дотронулась до прохладного крупного песка рукой. Плоские раковины розового, фиолетового, жёлтого цветов, совсем недавно ещё бывавшие в глубинах морских вод, рассыпались теперь передо мною мозаикой, тускло поблескивая на свету. Я скинула туфли и побежала навстречу морю! Мягкая пенистая кромка волн коснулась моих ступень и тут же отступила обратно. Потом она накрыла мои ноги по самую щиколотку, едва не замочив наспех подвёрнутые брюки, охватив меня прохладой и свежестью. Рассекая волны, я словно бегущая по волнам устремилась по кромке накатывавших прохладных вод по направлению к солнцу и самому сердцу города – дворцу короля Бадувейна. Давно покинутый дворец мощными флигелями с колоннадой раскинулся вдоль пляжа, отделяемый от моря разве что рядом пустовавших в осенний сезон полосатых кабинок для переодевания. Поравнявшись с дворцом, я остановилась. Ветер раскидывал мои волосы во все стороны и покачивал мою руку с туфлями, другой рукой я придерживала плащ, чтобы его полы совершенно не разлетелись в стороны. Я ещё раз взглянула на пенящуюся морскую даль, и солнце на миг осветило золотом прекрасные бутылочного цвета воды, уходившие в бесконечную даль. Да, где-то там за дымчатым горизонтом, наверное, была Англия, но я представляла себе, будто море было совершенно бесконечно, и неописуемое чувство свободы врывалось в мою душу. Я улыбалась чему-то. Потом я вышла из воды и еще долго сидела на прохладном песке, наслаждаясь морской далью, глубоко вдыхая её в себя.

Поднявшись с пляжа по небольшой лестнице в город, я оказалась у колоннады дворца. Двери были открыты, и я неожиданно очутилась в пустынных белых залах с широкими полотнами современного искусства на стенах. Это была выставка, на которой почему-то никого не было. В зале слышался разве что рокот моря и курлыканье пролетавших мимо чаек. Я бегло прошлась взглядом по странным полотнам со множеством непонятных акриловых пятен, но ни одно не впечатлило меня. Кажется, так представляли местные художники себе море. Но разве можно уместить море на полотне? Ах, нет, море – это словно небо, оно не может уместиться даже в нашем взоре, что уж говорить про холст…

Рядом с колоннадой раскинулся ряд ресторанов, наперебой предлагавших морскую кухню, однако многие из них были закрыты. Наконец, мне посчастливилось заказать в небольшом кафе чашку горячего крепкого кофе и тарелку изумительного крем-брюле. Я была совершенно одна и неторопливо помешивала кофе изящной ложечкой, застыв очарованным взором в морской дали. Поговорить было не с кем, и мне разве что не хватало хорошей книги или лучше блокнота, листам которого я могла бы поведать о своей влюбленности в Море.

Да, в Северное море я влюбилась с первого взгляда и твердо решила вернуться в Остенде ещё, увозя в суетливый Антверпен частичку свободы морских горизонтов.

Глава 5.

Семейный ужин.

Любовь с Д. воскрыляла нас обоих, и очень скоро наступил день, когда меня пригласили на семейный ужин. Я, помню, немного нервничала, застегивая перед зеркалом очередную пуговицу на непослушной блузке, но потом взглянула на себя, ещё раз поправила волосы, улыбнулась и совершенно успокоилась. В подарок я взяла коробку сибирского кедрового грильяжа всегда брала его с собой для особенных случаев. Во Франции, помню, этот грильяж имел большой успех.