Этот волшебный полёт чувств, слияние сердец, казалось, никогда не иссякнут, и я, совершенно воскрылённая, таяла в неге любовного очарования. Его лицо также украсила нежность, и он, дав волю чувству, с трепетом подносил мои руки к своим губам, покрывая их поцелуями. Я стала его царицей, его королевой, его богиней, и он больше не мог спокойно дышать вдали от меня. Голова моя позабыла про всё и также дышала только им – его глазами, взором, улыбкой, теплотой его рук. Казалось, всё моё существо растворилось в нём, а он во мне, и мы стали едины. Мы наполнились непередаваемым счастьем. Оказывается, это и была любовь…

«Это он», шептала я себе вечерами в кровати, закрывая наполняемые сновидениями глаза. «Это он. Как странно, что мне суждено было встретить его именно здесь…», и больше не думая ни о чём, я закрывала глаза и погружалась в крепкий сон молодых грёз ещё беззаботной души.

Наша любовь была скрашена путешествиями, которых требовала моя юность, и вместе мы покорили парижские бульвары под звуки разноцветной карусели; кривые улочки Амстердама с сотнями мостиков, перекинувшихся через угрюмые каналы; Кёльн с его весёлой рождественской ярмаркой.

А в дни, когда ему приходилось работать, я продолжала путешествовать одна.

Глава 4.

Северное море.

И вот настал день, когда я решила отправиться в Остенде.

Своего первого знакомства с Северным морем я не забуду никогда.

Стояла та прохладная осенняя пора, когда яркие холодные солнечные лучи то появятся, то снова скроются за проплывавшими по небу белыми облаками. Именно в такой день я впервые ступила на площадь перед нарядным остендским вокзалом. Острый шпиль кружевного готического собора вонзился в небо по ту сторону канала, на волнах которого покачивались сотни мачт белобоких яхт. Грузные чайки и прочие морские птицы плавно позволяли нести себя ветру, раскинув грациозно широкие крылья. Свежесть бриза затронула моё лицо и покрыла щёки прохладными поцелуями моря. Море, я ещё не видела его, но оно было рядом, я ощущала его рокот, его дыхание, и моя душа наполнялась невероятным ощущением свободы.

Мой путь лежал вдоль рыбацких ларьков с горами рыбы, улиток, крабового мяса. Довольные лица продавцов виднелись сквозь ряды покупателей. Однако утром эти ряды были не так многочисленны, как вечером. Заглядевшись на них, я подошла к самому краю променада и повернула голову возглас восторга невольно вырвался из моей груди, я увидела Море.

Широкое бескрайнее море величественно раскинулось передо мной. Его бутылочного цвета волны пенистыми гребнями набегали на жёлтую полосу пустынного пляжа. То тут то там блестели, отражая небесный свод, плевочки воды. Морская пена рассыпалась на тысячи пузырьков и исчезала на веки, её с рокотом накрывала новая волна, оставлявшая свой поцелуй на влажном песке. С собой она выкидывала на пляж большие продолговатые раковины, сплетения водорослей, камушки. Раскинув царственно крылья, белые и в коричневую крапинку чайки плавно прорезали воздух над волнами, курлыча время от времени свою морскую песню. «Счастливые», – подумала я, – «вы парите в небесах, каждый день созерцая Море». Пахнущий йодом порыв ветра внезапно поцеловал моё лицо в ответ. С этого и началась моя дружба с Северным морем.

Вы скажете, что море неживое, что оно совсем не похоже на нас. И тут я с вами не соглашусь. Только посмотрите на него, море ежесекундно меняет свои оттенки. Северное море – не южные моря, в нём нет яркости летней лазури, оно предпочитает пастельные тона. Но зато как разнообразны его оттенки – бутылочного цвета волны стихают, акварельные голубые воды сливаются с горизонтом, и белые треугольники парусников рассекают прекрасные пряди, а потом море хмурится, и серые тона разливаются по мелкой сверкающей ряби. Часто море напоминает полотно художника, все ноты серого, голубого, зеленоватого слились в нём, а потом оно снова прячется, вбирает один тон, переливается сверкающим золотом на солнце и бросает к ногам тающую жемчужную пену.