– Хочешь чего-нибудь? – спросил Ромеро, когда они, должно быть, уже преодолели половину пути до моря.

– Может, лучше поедим в поезде? – предложила в свою очередь Эрика. Питание в местных кафе или у лотков, стоящих на самом солнцепёке, не внушало ей доверия.

– Как будет угодно. Я сам не голоден, но подумал о тебе. Ты едва ли позавтракала.

– Не хотелось, – она чуть сморщила нос, что при её мордашке вышло прелестно. – Да и сейчас из-за жары мне вряд ли чего-то хочется. Лучше в поезде. Там безопаснее.

В дальнейшем молчании они таки добрались до моря. Прошли к обустроенной набережной и пирсу, не слишком далеко от того места, с которого ступили с корабля на землю. Правда, вернулись-то сюда уже другим путём. И, несмотря на палящее солнце, ветерок здесь обдувал хорошо и давал желанную прохладу. Мимо прошествовал горланящий торговец с коробом, на котором лежали всяческие товары местного производства, включая и сладости. Он, видимо, призывал покупателей, озвучивая хорошие цены и перечень прекрасного товара, но Эрика не понимала ни слова. Корабли бесконечно курсировали, как если бы это был не узкий водной пролив, а широкая дорога, проложенная меж холмами и ослепительно блистающая на солнце. Как в Венеции, чьи улицы состоят из водной глади.

– Ты иди вперёд, я тебя догоню, – внезапно сказал Ромеро.

– А ты куда?

Но он только махнул рукой.

Эрика передёрнула плечиком и одна направилась к парапету набережной. Как бы ни вёл себя сейчас её спутник, она никогда не забудет, как он с ней обращался в прошлом. И даже сейчас всё, что с ней происходит, могло быть временным. Куда она едет с Ромеро? И зачем? Чтобы жизнь снова стала похожа на пытку от осознания его новых возможных предательств? Но разве её бегство и глухое одиночество не были такой же пыткой? Судьба свела её с тем, кто был её достоин, был равен во всех отношениях, но она же их и разлучила. Ночь напролёт протанцевала она с будоражащим незнакомцем в чёрном домино, каким-то отпрыском благородного древнего германского рода. Эта ночь растянулась на вечность, и она была прекрасна. А теперь казалось, что была она вечность назад.

Молодая женщина настолько глубоко погрузилась в себя, что Ромеро удалось застать её врасплох. Она вздрогнула, когда он прикоснулся к ней, чтобы привлечь внимание. Подобного больше не должно происходить. Одно из главнейших правил науки, давным-давно преподанной ей Ромеро, гласило, что никогда нельзя позволять противнику заставать себя врасплох. Всегда нужно быть собранным и держаться наготове. Стараться знать наперёд его возможный шаг. А теперь вот это самое с ней и произошло, но, по крайней мере, её левая рука инстинктивно дёрнулась к тому месту, где скрывался стилет.

– Это тебе, – мужчина раскрыл ладонь, демонстрируя то, что только что приобрёл у уличного торговца.

– Что это?

Она взяла в свои руки небольшой стеклянный кругляш с приделанной верёвочкой для подвешивания. Основным цветом стекла был глубокий насыщенный ультрамарин, но сердцевину заполняла непрозрачная белая капля, поверх которой была заливка голубого тона, и завершала всё чёрная точка. Создавалось впечатление маленького глазка на верёвочке.

– Это назар. «Глазливый глаз» от сглаза. Местный амулет. У турок голубоглазые люди считаются нечистыми и склонными к колдовству. Поэтому, чтобы такие люди не повредили своей порчей, следует иметь при себе этот медальон с голубым кружком. Его ещё подвешивают в доме, чтобы защитить себя от врагов.

– Я способна постоять за себя безо всяких суеверных амулетов, – отозвалась Эрика, проводя пальцем по поверхности назара. Чем-то он напоминал изделия из муранского стекла.