– Пусть так, но ни одно место, в котором тебе довелось побывать, не стоит игнорировать, – он объяснял ей всё это, словно она была маленькой девочкой, словно ей вновь было пятнадцать, а он был её наставником во всём. – Это всё же опыт. И знания. О том, как люди живут. О том, где хорошо и где плохо. Сведения о величии и разнообразии мира. Помнишь, что я тебе говорил: никакое знание не бывает излишним.

– Да. Ты говоришь это постоянно.

Она теснее прижалась к своему спутнику, давая понять, что в данный момент ей крайне хорошо на душе. Та вспышка прошла. Теперь она размышляла о том, что было ей в нём хорошо знакомо, и по-новому принимала, насколько он близкий ей человек. Некоторые его советы она глубоко впитала, и стали они её неотъемлемой частью. В конце концов, именно Ромеро сделал её той, кем она являлась. Дал ей знания и навыки, образование, на которое в других случаях она не могла рассчитывать. Была бы у неё без него такая бурная жизнь? И хотелось бы ей жить так просто, довольствуясь обыкновенной участью женщины её круга? Ей всегда есть, что вспомнить о днях своей молодости, а ведь жизнь такая и есть – в ней и радости, и горести. Боли много, да, но такова именно её доля на этом свете. Каждому по заслугам его…

Пока они двигались к вокзалу, Ромеро делился с ней некоторыми малоизвестными сведениями о Константинополе султанских времён, но избегал той тематики, которая ей не нравилась. Эрика оживилась, задавала некоторые уточняющие вопросы. В глазах мужчины она опять стала той ученицей, послушной и верной, которую он просвещал по всем аспектам жизни, когда между ними царило полное взаимопонимание; когда она взирала на него, как на божество, которое развеивало мрак её невежества своим светом; когда она была юна и неопытна. С её стороны тогда ещё не было никаких обид, с его – ошибок. Ошибок глупых, непростительных, но совершённых неосознанно. Он едва ли был способен когда-либо причинить ей вред, как бы не утверждала она обратное. В момент своего последнего воссоединения с ней он понял, что дальняя его родственница никогда не была для него игрушкой, хотя в прошлом он и мог пренебрегать ею как личностью, ни во что не ставя её желания и интересы.

Когда они пришли на вокзал, ещё оставалось полчаса до отправления Восточного Экспресса. Ромеро желал убедиться, что багаж доставлен в целости и сохранности в их купе. Эрика знала за ним эту манеру всё самому проверять и перепроверять, лично убеждаясь в том, что дорога пройдёт в комфорте и на должном уровне и ничто не будет забыто. Частично в этом был виновен тот ответственный пост, который он занимал много лет по своей работе. Но ей самой не хотелось предаваться суете после столь длительной прогулки под палящим солнцем, поэтому она предложила отправиться Ромеро одному на проверку в вагон, а сама она пока передохнёт в тени и прохладе, у небольшой лужайки на огороженной клумбе, где заметила играющих котят.

– На обратном пути, если не трудно, загляни в буфет и посмотри, есть ли там мороженое. Если оно будет, принеси, пожалуйста, – добавила она напоследок.

– Может, сама сейчас туда зайдёшь и поешь? – предложил он.

– Мне хочется пойти к котятам. Лучше присесть прямо сейчас, пока я не свалилась от этой жары.

– Ты не упадёшь в обморок? – он посмотрел на неё со всей серьёзностью.

– Я не настолько стара для этого! – попробовала отшутиться Эрика. – Просто мне необходима незамедлительная передышка.

– Ладно. Я быстро.

– Ступай.

Ромеро удалился размашистым шагом, а Эрика подошла к котятам и присела на бортик ограждения, за которым находился травяной участок. Поблизости нашёлся и прутик от метёлки. Котята с живостью ухватились за эту новую игрушку, отложив свои личные разборки на потом. Рыженький напомнил ей того котёнка, которым она владела в детстве. Он родился у уличной кошки, но она быстро приручила его, и впоследствии он превратился в умного кота, который всегда внимательно слушал всё то, что она ему говорила. А делилась она с ним почти всем, что с ней происходило, до той поры, пока в пятнадцать лет Ромеро впервые не объявился на пороге её дома с тем, чтобы забрать с собой, к новой жизни, подальше от таких привычных для неё вещей, как нищета, грубость и невежество. К сожалению, она происходила пусть из древнего, но совершенно обедневшего и опустившегося рода. И собственная тётка вот-вот собиралась начать торговать её красотой, особой «породой», отличавшей всю их семью, до которой так падки представители противоположного пола, если бы не появление Ромеро, спасшего её от всего низменного, о чём она мыслила, как о нормальных вещах. Он мгновенно распознал в девочке талант и природный ум, как мы иногда видим в бродячей собаке преданнейшее и крайне понятливое существо, в отличие от породистых выскочек, чей ум совершенно отупел от размеренной изнеженной жизни всей линии предков. Все её природные качества становились только лучше под его умелым руководством. В его опытных руках раскрылось всё благородство её души. И только благодаря ему она стала той, кем стала. Он дал ей образование и понятие о роскошной жизни, которую вёл как один из влиятельнейших людей в стране, пусть позднее она и привыкла во всём полагаться только на себя. Так что нет ничего удивительного в том, что он никак не желал оставлять её в покое, по праву считая своей собственностью.