Он нервно провел языком по губам, заметив сомнение в лице пилота.

– Подумай об Ане, Дима. Я готов ходить в грязной футболке. Но ей-то не захочется пахнуть прокисшим молоком. Кстати, как вы решили назвать малыша?

Вопрос отвлек Диму от размышлений. Он сунул руки в карманы штанов и вздохнул.

– Ваней.

– М. Джонни-бой, значит.

Дима рассмеялся, и Тревор приятельски хлопнул его по плечу.

– Ну, что? Договорились?

– Тебе видней.

Весь вечер и следующий день Тревор провел в ожидании, что Аня придет поговорить. Вместо нее пришла Юлия.

Она вошла в кабинет с выражением некой целеустремленности на лице и села в кресло.

– Что ты задумал? Я была у Саркисяна. Он готовит капсулу для Шеметова.

– Тогда зачем спрашиваешь, если сама все видишь? – не отрываясь от монитора ответил Тревор.

– Будешь укачивать младенца по ночам, чтобы Аня поспала? Греть бутылочку с молоком?

Гудчайлд глухо хохотнул, и Юлия больше озлилась.

– Я знаю это выражение лица. Какая-то идея вертится у тебя в мозгу без остановки. Всякий раз, когда я пытаюсь узнать хоть что-то, ты натягиваешь маску хладнокровия.

Пальцы Тревора замерли над клавишами, затем он пространно произнес:

– Я, как и ты, не терплю унижения.

Ненадолго повисла короткая пауза, пока Юлия не издала скучное «м-м». Она выдержала паузу, будто давая ему шанс признаться. Потом резко поднялась – её терпение лопнуло.

– Делай, что хочешь. Она все равно не полюбит тебя! – резко кинула она, уходя.

В назначенный день в медицинском отсеке, когда Аня обняла Диму, перед тем как тот уснет, Тревор вспомнил эти слова. Нечто похожее на угрызения совести зашевелилось внутри. Неужели он возьмет и причинит любимой женщине непоправимый вред? Нанесет столь глубокую рану?

Но спустя два месяца намерение лишь окрепло.

Стоя на мостике, где команда по графику погружалась в сон, Тревор бросил взгляд на медицинский столик со шприцами и ампулами, предвкушая как сделает инъекцию. Хорошо, что Юлии здесь нет, подумал он с чувством радостного облегчения, когда подсудимый понимает, что свидетель обвинения уже никогда не явится в суд.

Тревор ждал, пока Дима разделся догола и лег в капсулу, Дзянь налепила датчики на его тело. Тревор со шприцем в руке развернулся к капсуле. Он заглушил всё внутри. Остался только холодный расчёт. Это еще один эксперимент. Он взял спиртовую салфетку.

– Приятных снов, Дима, – пожелал Тревор на чистом русском.

Шеметов показал большой палец. Гудчайлд едва не заржал: – «Прямо как терминатор».

Крышка капсулы закрылась. Тревор засек обратный отсчёт.

Мика нетерпеливо отбивала пяткой дробь, глядя на то, как Джим ищет способ снять шлем с человека. Наконец она услышала пару щелчков. Джим подозвал шерифа.

– Маркус, подержи голову.

Мика подалась вперед и увидела, что пришелец – белобрысый парень.

– Он живой? – спросила она в нетерпении, когда Джим отнял от шеи незнакомца пальцы.

– Пульс есть, правда, слабый. – Он похлопал парня по лицу, но безрезультатно. – Как же мы его повезем, а?

Мика заметила, как Маркус, нахмурившись, замер у входа в шаттл.

– Без разницы в сознании он или нет. В любом случае удержаться в седле не сможет. Посадим его к тебе и свяжем вас. Давай посмотрим, что внутри.

– А это не опасно? – засомневалась Мика, обратив взгляд в темное нутро.

Мужчины велели ей ждать снаружи и караулить парня, а сами поднялись по трапу и скрылись в темноте. Мика опустилась на одно колено и оглядела беднягу. Её переполняла путаница чувств, почесав висок, она уставилась вдаль. Она гадала, заметил ли кто-то ещё огненную полосу в небе, ждать ли кого здесь в ближайшее время. Сдавленный хрип отвлек ее. Она нагнулась над парнем, надеясь, что он очнётся. Затем ей вдруг показалось, что он не дышит, и в страхе склонилась над его лицом и прислушалась к дыханию.