– Мисс Харпер, мистер Уиттакер? – голос ее прозвучал ровно, но чуть глухо, словно она давно не разговаривала громко. – Прошу вас, пройдите в гостиную.

Она жестом указала на двойные двери из полированного ореха справа от холла и, не дожидаясь их, сама направилась туда медленным, размеренным шагом. Вивиан и Дэш переглянулись – во взгляде вдовы не было ни враждебности, ни явного нежелания говорить, но ощущалась холодная дистанция и настороженность.

Они последовали за ней в гостиную – просторную комнату, обставленную с той же тяжеловесной, чуть старомодной роскошью, что и холл. Высокие окна были задрапированы тяжелыми шторами из темно-зеленого бархата, пропускавшими скудный дневной свет. Стены, оклеенные обоями с тисненым золотистым узором на кремовом фоне, были украшены несколькими пейзажами в массивных рамах и большим портретом покойного Арчибальда Чендлера над камином. С холста на них смотрел мужчина средних лет, с уверенным взглядом, крепко сбитой фигурой и начинающей редеть шевелюрой, – и смотрел так, словно все еще был хозяином этого дома и этой жизни.

В камине из белого мрамора тихо потрескивал огонь, хотя в комнате не было холодно. Перед камином на толстом ковре с восточным орнаментом стояли глубокие кресла и диван, обитые шелком цвета старого золота. Миссис Чендлер указала им на кресла, а сама опустилась на диван, сохранив свою прямую, напряженную осанку. Ее руки в тонких черных митенках неподвижно лежали на коленях.

– Итак, господа журналисты, – начала она, прежде чем Вивиан успела сформулировать первый вопрос, и в ее голосе послышалась едва заметная ирония. – Вы сказали, что пишете статью о вкладе моего покойного мужа в торговлю Бостона? Весьма… неожиданно, учитывая, что со дня его смерти прошел уже год, и пресса до сих пор не проявляла к его делам особого интереса. Что же именно вас интересует?

Прямой вопрос застал Вивиан врасплох, но она быстро собралась.

– Миссис Чендлер, ваш муж действительно был заметной фигурой в деловом мире Бостона, – начала она мягко, но уверенно. – Мы бы хотели осветить историю его компании, «Atlantic Cargo», понять причины ее… – она запнулась, подбирая слова, – …внезапного ухода с рынка. Возможно, вы могли бы рассказать нам немного о последних месяцах работы вашего мужа? Были ли какие-то трудности, о которых он упоминал?

Она внимательно наблюдала за реакцией вдовы, стараясь уловить малейшие изменения в ее лице или голосе. Дэш молчал, но его присутствие ощущалось – он сидел чуть поодаль, его взгляд был так же внимателен и сосредоточен. Они были здесь не как сочувствующие визитеры, а как репортеры, ищущие правду, какой бы неудобной она ни была.

Прямой вопрос Вивиан повис в тяжелой тишине гостиной, нарушаемой лишь мерным тиканьем часов и тихим треском поленьев в камине. Элеонора Чендлер не отвела взгляда, ее светло-голубые глаза, до этого момента казавшиеся почти бесцветными, на мгновение потемнели, словно отразив тень давней боли или страха. Ее тонкие пальцы в черных митенках чуть заметно сжались на подлокотнике дивана. Она сделала едва уловимый вдох, прежде чем ответить, и голос ее прозвучал еще более ровно и отстраненно, чем прежде, словно она воздвигла невидимую стену между собой и назойливыми вопросами посетителей.

– Трудности, мисс Харпер? – она слегка склонила голову, и в этом движении было что-то отстраненно-вежливое, как у человека, привыкшего скрывать свои истинные чувства за безупречными манерами. – Боюсь, я мало что могу вам рассказать о делах моего покойного мужа. Арчибальд был человеком… сдержанным. Он не имел привычки посвящать меня в тонкости своих коммерческих предприятий. Он всегда говорил, что бизнес – не женское дело, и старался оберегать меня от лишних волнений.