Метод звездного круга Алес Лис

1895 год. Зима

Тропа N между Техасом и Нью-Мексико

Мари опустила край ветви винограда в рот с особой непринужденностью, и даже когда свет забил в глаза, она не смутилась.

– Что ещё? – она появилась быстро, так же как всегда. Её губы стянулись в невзрачную полосу, глаза блестели холодным пламенем. Её голос отражался в голове приятным эхом. – Ай-ай, юная Бессель, как Вы можете использовать кровь своего отца?

На самом деле она не представляла из себя чего-то невероятного. Платье синего цвета ласкало деревянный пол подолом. Её губы, глаза, нос – она вся была бледна и издавала легкое свечение голубоватого цвета, резавшее глаза.

– Ты не желаешь поговорить со мной? – Мари проницательно осмотрела пришедшую и поёжилась в своем кресле.

– У меня нет времени на пустую болтовню, – ответила пришедшая. – Ты хотела мне еще что-то сказать? Мне казалось, мы обсудили всё, что можно и нельзя, и с тобой, и с твоим уважаемым отцом.

– Я просто хотела поинтересоваться у тебя… – ответила Мари, и его тон заметно возвысился, словно переходя на новую ноту.

– Уже вся орбита знает, что ты не собираешься занимать место своего родного отца, что еще можно обговаривать? – пришедшая в возмущении сложила руки на груди, её голос стал словно звонче.

– Вообще мне интересна твоя позиция, – губы Мари дрогнули в улыбке, она слегка подавалась вперед, крепче вцепившись ногтями в мягкую обивку кресла, что кончики её пальцев побледнели. – Кого ты хотела бы видеть в качестве Повелителя?

– Что за вопрос? – отчеканила пришедшая, уже явно сдерживая накопившуюся злобу.

– Представляешь, картой завладеёт кто-то неопытный, безграмотный, несмышлёный? – сосредоточенно отчеканила Мари.

– Если ты намекаешь на своего брата, то я даже не приму его кровь в качестве повелителя! – процедила пришедшая, что её волосы на плечах покачнулись от выросшего напряжения.

– Бессель предусмотрел это. Поэтому он ищет нового наследника.

Туман как-то быстро рассеялся вместе с гостьей, и Мари, теперь спокойная и одинокая, отхлебнула вина из кубка рядом с ней.

Запад США. Форт-Уерт. Штат Техас. 1890 год.

На общественные казни собирались все. Обычно это выглядело не так зрелищно, как думалось, но даже девушки, работающие в борделях, позволяли себе, облокотившись на стены зданий, мельком наблюдать, как на эшафот выводили осужденных.

Она смотрела по сторонам. В кричащей, гогочущей толпе она чувствовала себя потерянно и уязвимо, но старалась не подавать виду, чтобы не быть задавленной толпой.

– Джеки! – за кисть больно схватились и в то же мгновение дернули за руку, заставляя все-таки невольно протиснуться через неприятных жителей города.

Джерси был высокого роста, и когда Джеки посмотрела на него каким-то туманным взглядом, он только недовольно цокнул, помотав головой.

Джерси тянул её за собой, заставляя людей осуждающе оглядываться и вздыхать, когда фигура Джеки невольно сталкивалась с их нескладными телами.

Первые ряды людей, в окружении которых резко оказалась Джеки, выглядели особенно озабоченно, что заставило её невольно, с детской ненавистью, сжать края юбки.

Пахло потом, от чего болела голова. Под ногами противно вязалась грязь, пачкавшая подол юбки.

Джеки подняла голову и поверхностно, приоткрыв рот, осмотрела эшафот. На Диком Западе особенно не заморачивались насчет соблюдения всех правил казни, иногда её вовсе делали без суда, ссылаясь на мнение общества (демократия, так сказать).

Джеки заметила знакомую фигуру у ступенек помоста и подалась вперед, щурясь от дневного солнца и разглядывая черты лица, а когда мужчина сделал шаг под чужим натиском, то процедила громче нужного:

– Папа?

Джерси, на которого Джеки метнула взгляд, едва заметно кивнул и приставил указательный палец к губам, призвав к тишине.

В семье Вольф не принято было говорить о дурном при детях, и если Джерси уже было почти двадцать, то десятилетняя Джеки воспринимала эшафот скорее, как что-то отстраненное, вроде иллюзии, нежели что-то реальное и пугающеё. На общественные казни она смотрела совсем редко и то мельком, потом отец отводил её куда-то, лишь бы детское внимание не успело дойти до момента дерганья рычага.

Мужчина выглядел почти равнодушным, его изрезанная кожа, изодранная одежда, покрытая кровью, выглядела ужасающе тошно, что Джеки поняла, когда дамочка рядом с ней фыркнула.

– Его же убьют… – процедила Джеки чуть тише, и её тон оказался почти безжизненным.

– Только не плачь, – попросил Джерси, а его лицо, наполненное каким-то странным отчаянием, сделалось серьёзным.

Дальше он не смотрел на Джеки, холодно наблюдал на внезапно натянутую на шею отца петлю. Палач поправил её так, словно подтянул шейный платок, а затем небрежно схватил лист и пробубнил едва понятно:

– Осужденный за убийство помощника шерифа…

Дальше он процедил фамилию, которую Джеки впервые услышала, и пока она пыталась в сознании перебрать все знакомые имена, послышался машинный звук отодвигающейся доски.

Охватила неожиданность, Джеки, вцепившись в края юбки. Она слышала, как тяжело и обрывисто дышит её отец, как его тело извивается против его воли.

Вдруг резкие звуки безжизненных криков прекратились, и мужчина отбросил голову набок, а его сухой язык безжизненно выпал изо рта.

Джеки поняла, что теперь сжимает юбки, чтобы не разрыдаться. Она окончательно потеряла цепочку логики, но резко утихнувший голос, молчание ударили большим молотом.

– Не плачь, – повторил Джерси так же непринужденно и тихо.

Джеки сглотнула, видя тело уже в размытом виде.

«Не плачь».

Щека намокла, от чего стало не по себе. Джеки уже окончательно запуталась в советах брата и собственных чувствах, не в силах оторвать остекленевший взгляд от эшафота.

«Не плачь».

Джеки издала первый всхлип, что застрявший ком в горле потом вырвался отдышкой.

«Не плачь, не привлекай внимание».

Джеки почувствовала, как ткань её рукавов намокла, и сама не поняла, как начала рукавом вытирать никак не останавливающиеся слезы.

Запад США, Форт-Уэрт, штат Техас. 1896 год.

Она была не шлюхой. Поднимаясь по ступеням, она едва не задевала подол юбки. У неё были мягкие черты лица, совсем крошечный, но аккуратно прямой нос, зелёные глаза и запутанные рыжие волосы под шляпой. Она шла медленно, подавляя в сознании все посторонние шумы, беседы и ненужные разговоры.

– Налей что-нибудь.

Джеймс с особой гордостью недолго пытался убедить Джеки в том, что его не интересует её просьба, равнодушно удерживая свой взгляд на небольшой бутылке виски, но после того, как она наигранно растерянно откашлялась, он все же неохотно оглядел её с ног до головы.

У него были темные густые волосы, грубые руки с кольцами на каждом пальце, большие глаза, в которых привычно читалось либо безразличие, либо осуждение.

– А конкретней? – Джеймс ударом положил руки на стойку, прижимая ладони, и слегка склонил голову вбок, что его волосы качнулись.

– Виски есть? – вальяжно присаживаясь на стул, спросила Джеки без особого желания.

– Нет, еще рано утром кончился, – Джеймс быстро сменил её осуждающим взглядом свысока, его речь была привычно ленивой, а язык словно заплетался.

Джеки оглядела помещение. Держать его было выгодно Джеймсу. Держать таверну или кабак вообще было выгодно на Западной части Америки. Здесь все делилось на небольшие города, деревни и села, которые представляли собой скромные улочки, грязные, пропитанные ужасным запахом дома и постоянное ржание коней, которые занимало всю и без того узкую дорогу.

– Шато?

Джеки замерла, разглядывая бутылки, выстроенные за спиной Джеймса ровным рядом по наименованиям и крепости.

Они встречались в этой таверне почти каждый день. Джеки выпивала бокал некрепкого вина перед работой, понимающе кивала на жалобы Джеймса о том, какие увальни и идиоты постоянно тратят его нервы и силы в его таверне. А после часто выслушивала, как он придирается к её внешнему виду, усталому и изнеможённому лицу, утверждая, что по ночам надо спать, а не играть в карты на поцелуи, и к тому, что ей следовало бы получше поразмыслить над тем, сколько она тратит денег на выпивку.

– Ну наконец-то, – краем глаза заметив, как Джеймс наполнил бокал вином, она удовлетворенно пододвинула его к себе и со скудной улыбкой сделала один глоток, роясь в карманах своей юбки, – Почему твоя таверна называется «Пьяная лань»?

Джеймс раздраженно отвлекся от работы, но тут же несуразно усмехнулся, пряча руки за спиной и пошатываясь на месте.

– Да это старая вывеска прошлого владельца, у меня эта таверна месяца четыре только, не больше.

Джеки не знала, что ответить. Допивая остаток вина, она бросила на стойку пару монет, и они негромко звякнули.

– У тебя сегодня время свободное есть? —неожиданно поинтересовался Джеймс, его тон резко оказался менее навязчивым.

– Достаточно, —с особой уверенностью ответила Джеки, её пальцы поглаживали ножку бокала, заставляя вино покачиваться.

– Тогда можешь сегодня, ближе к трем часам прийти ко мне, отец с матерью и еще несколько родственников приезжают, скучно не будет, —на этой убеждающей ноте он забрал из цепких пальцев Джеки в пару мгновений опустевший бокал и быстро промыл его.