Элиас молча достал из внутреннего кармана другой кристалл – крошечный, аккуратно извлеченный из «Регистратора» во время «плановой диагностики». Чистый. Без трещин. Его внутреннее свечение было мягким, глубоким, живым.

Брик присвистнул, поднося камень к пламени коптилки. Свет внутри пульсировал в такт его собственному дыханию.

– Чистый. Настоящий. Первый сорт. Как в твоих академических фантазиях. – Он бросил тяжелый взгляд на Элиаса. – Орден держит лучшее… для шпионажа. Для контроля. А солдатам в зубы – суррогат. Радиация и смерть.

Элиас осторожно, словно драгоценность, вставил кристалл в центральное гнездо «Росинки». Устройство не было похоже на лампу. Это был сложный агрегат размером с футбольный мяч: медные спирали, намотанные на керамический сердечник, сетка миниатюрных конденсаторов, хитроумная система фокусирующих линз из отполированного кварца вместо простого стекла. Не для убийства. Для созидания.

– Попытка номер двенадцать, – пробормотал Элиас, замыкая последний контакт тихим щелчком выключателя собственной конструкции.

Кристалл вспыхнул. Но не ослепительным, агрессивным синим, как у «Громовержца». Теплым, золотисто-белым светом, похожим на первый луч солнца после долгой ночи. Свет наполнил устройство изнутри и мягким, ровным лучом ударил вверх, рассеивая тьму под фермами потолка. Ни гула, ни вибрации, ни запаха гари. Только тихий, едва слышный, успокаивающий гул, как у спящего котенка. Свет был… добрым.

– Черт возьми… – прошептал Брик, зачарованно глядя на «Росинку». Его единственный глаз отражал теплый луч. – Оно же… просто работает. Без грома. Без ярости. Без… разрушения. Как…

Внезапно – Шаги. Твердые, мерные, неспешные. По бетонной площадке перед огромными воротами ангара. Не тяжелый шаг капрала, не крадущаяся поступь Вейсса. Другие. Незнакомые. Целеустремленные.

Они мгновенно погасили коптилку. Элиас накрыл «Росинку» куском плотной мешковины, погасив чудесный свет, оставив лишь тусклое свечение кристалла, пробивающееся сквозь ткань. Прижался к холодной, ржавой стене ангара. Сердце колотилось, как молот в кузнице. В щель под огромными воротами мелькнула полоска света от мощного фонаря… и силуэт. Высокий, в длинном, струящемся плаще, не по форме. На мгновение свет блеснул на чем-то у пояса – не пистолет, не меч. Сложный инструмент? Прибор? Затем свет сместился, шаги удалились, затихли.

– Кто это, черт возьми? – выдохнул Брик в кромешной тьме, его голос был хриплым от напряжения. – Не Вейсс… Не армейские…

– Не знаю, – ответил Элиас, ощущая ледяную дрожь по спине. – Но он знал, где искать. И явно не друг.

Последующие дни стали каторгой на грани срыва. Элиас разрывался между четырьмя фронтами:

Ремонт Чудовища: Руководство поспешным восстановлением «Громовержца» под неусыпным взором людей Вейсса, которые теперь как тени следовали за ним по полигону и мастерским. Их глаза – холодные, оценивающие.

Ложь Ордену: Изощренная фальсификация отчетов для «Регистратора». Он втискивал в прибор искусственные данные о «нестабильности матрицы», «прогрессирующем падении КПД», «необходимости фундаментальных пересчетов и длительных ресурсоемких доработок». Каждая поддельная цифра – шаг по канату над пропастью государственной измены.

Кража Света: Ювелирное извлечение чистых кварцев из «Регистратора» во время «профилактических осмотров». Замена их менее ценными, треснувшими армейскими осколками, которые Брик добывал из списанных блоков питания с риском для жизни. Каждая кража – возможность расстрела.

Тайное Саботаж: Подмешивание мелкодисперсной соли в охлаждающий электролит «Громовержца», вызывающее ускоренную коррозию и ложные сигналы датчиков перегрева. Микроскопическая подкрутка калибровочных винтов оптических прицелов на доли градуса, гарантирующая «случайный» промах на предельных дистанциях. Постоянный риск разоблачения.