– Комиссар Вейсс, – представился он. Голос – шелест сухих крыльев ночной бабочки. Никакого рукопожатия. – Технический Орден Семи Зубьев. Ваши эксперименты с кристаллической энергией… вызывают значительный интерес.

Он положил на стол перед Элиасом тонкую папку. Внутри – графики. Кривые КПД, градиенты температуры, диаграммы стабильности кристаллической решетки под нагрузкой… Все с полигона «Молот». Все о «Громовержце».

– Однако, стабильность под боевой нагрузкой… – Костлявый палец с необычно длинным ногтем ткнул в цифру: 72.3%. – …оставляет желать лучшего. Неприемлемо для оружия стратегического значения. Орден требует детализированных отчетов. О каждом тестовом пуске. О каждой, даже самой незначительной, модификации. – Глаза Вейсса сузились. – Лично. Мне. Еженедельно.

Из портфеля, такого же черного и безликого, как его одежда, Вейсс извлек предмет. Медный цилиндр длиной с предплечье, покрытый сложной, почти художественной резьбой и увенчанный герметичными клапанами сложной конструкции. Он был холодным и неожиданно тяжелым.

– «Регистратор Ордена Семи Зубьев», – прошипел Вейсс. – Подключается напрямую к первичному контуру ядра «Громовержца». Через магистраль охлаждающего электролита. – Его палец скользнул по резьбе. – Все данные: телеметрия, энергетические потоки, квантовые колебания кристаллической матрицы, даже… побочные эмиссии – записываются и шифрованным каналом передаются в наши центральные архивы. – Его глаза, казалось, стали еще чернее. – Попытка отключить, физически повредить или программно обмануть этот прибор… – Пауза повисла, как петля. – …расценивается Орденом как государственная измена высшей степени. Со всеми вытекающими… перспективами. Установите его сегодня. До заката.

Он исчез так же бесшумно, как материализовался, не оставив даже колебания воздуха.

Элиас дождался, пока эхо шагов не растворилось в гулком коридоре. Взял холодный цилиндр. Его пальцы, дрожа не от страха, а от ярости, нашли скрытые защелки – микроскопические выступы, замаскированные под часть орнамента. С помощью тончайшей отвертки из дедовского набора (та, что с алмазным наконечником) он вскрыл корпус.

Внутри, среди миниатюрных шестеренок из белого металла, вибрирующих пружинок-датчиков и сплетения тончайших кварцевых нитей-проводников, мерцал кристалл. Небольшой, размером с фалангу пальца, но… Чистый. Совершенно прозрачный, без единой трещины или пузырька. С тем самым глубоким, живым, лазурным свечением изнутри, которое он видел лишь раз – в лаборатории B-7, на образцах доктора Вейна. Не армейская подделка, напичканная едкими стабилизаторами для кратковременной мощности. Настоящий. Первосортный голубой кварц.

Они не просто следят за машиной… Они следят за МНОЙ. За моими методиками. За тем, как я заставляю кристаллы работать. За моими знаниями Вейна.

Заброшенный ангар №7, прозванный «Склепом», стал их тайным убежищем. Ржавые фермы перекрытий, как ребра гигантского скелета, терялись в непроглядной тьме под высоким потолком. Воздух был спертым, пах пылью веков, плесенью и слабым, но едким озоном от старой проводки. На верстаке, освещенном лишь колеблющимся пламенем коптилки (опасность пожара была меньше риска быть обнаруженными), стояла «Росинка».

– Армейские кварцы – шлак, – хрипел лейтенант Брик, подавая Элиасу паяльник с тонким жалом. Его лицо в неровном свете пламени казалось еще более изуродованным, рельеф шрамов подчеркивал тени. – Их пичкают этими едкими стабилизаторами на основе ртути и мышьяка. Горят ярко? Еще бы! Но… – Он щелкнул ногтем по синему осколку размером с монету, лежавшему на столе. Камень треснул с тихим звоном, как хрусталь. – Ломкие. Как сухое дерево. Десять циклов на пределе – и в пыль. Взорвутся раньше, чем враг почует жар. Убийцы. Для операторов и для себя.