– Верн? Элиас Верн? – Голос был резким, как удар напильника по металлу.

Капрал с документами в единственной, живой руке изучал его с холодной, профессиональной оценкой. Его левая рука, от кисти до локтя, была заменена на сложный механический протез из матовой стали. Искусственные пальцы, заканчивающиеся захватами разного калибра, с тихим, хищным щелканьем перебирали листки. Глаза капрала, цвета закаленного чугуна, не моргая, впивались в Элиаса.

– Академический щенок. Хм. – Он ткнул протезом в список. – Тебя к «Чудовищам» определили. Судьба, видать, у тебя веселая.

– «Чудовища»? – переспросил Элиас, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– Экспериментальный отдел. Отдел Особых Проектов, официально. – Капрал осклабился, обнажив несколько стальных зубов, вставленных в верхнюю челюсть. Шрам через губу придавал улымке зловещий вид. – Там… специфическая атмосфера. И народец под стать. Все немного… с приветом. Или с последствиями оного. Не пугайся вида. Главное – чтоб руки из нужного места росли. Иди, баррак 14, бокс «Гамма». Лейтенант Брик тебя ждет.

Барак №14 «Гамма» действительно напоминал не мастерскую, а логово механических тварей, рожденных в кошмарном сне безумного инженера. Освещение здесь было чуть ярче, но лишь для того, чтобы лучше разглядеть хаос. Длинные столы были завалены не просто деталями, а внутренностями разобранных монстров: исковерканные стволы скорострельных картечниц, искорёженные бронеплиты с пробоинами странной формы, спутанные жгуты проводов и паровых трубок. По углам, под пятнистым брезентом, высились громоздкие агрегаты неясного назначения, от которых тянулись шланги и кабели, как щупальца. Стены вместо плакатов были увешаны чертежами и схемами, испещренными кричащими пометками: «СЕКРЕТНО! УНИЧТОЖИТЬ ПРИ ОТСТУПЛЕНИИ!», «ОПАСНО! ВЫСОКОЕ ПАРОВОЕ ДАВЛЕНИЕ!», «ВЗОРВЁТСЯ ПРИ ПЕРЕГРУЗКЕ!», «НЕ ПОДХОДИТЬ! ЗАРЯЖЕНО!». Воздух гудел низким гудением скрытых генераторов и шипел утечками пара.

– Лейтенант Брик. Главный по здешнему безумию.

К Элиасу подошел офицер. Невысокий, коренастый, как паровой домкрат. Его лицо было ландшафтом войны: пересеченное глубокими шрамами от ожогов, напоминающими высохшие русла рек, с обгоревшей бровью и вечно прищуренным левым глазом. Рыжая, щетинистая борода скрывала часть шрамов, но делала лицо еще более диким. На гимнастерке небрежно висел значок – скрещенные гаечный ключ и молот, увенчанные стилизованной вспышкой взрыва.

– Ты и есть наш академический гений? – Брик окинул Элиаса быстрым, оценивающим взглядом. – Ладно. Отмычка для мозгов нам не помешает. Будешь ассистировать по «Молоту». Нашему местному… капризному детищу.

Он небрежно дёрнул за угол брезента, накрывавшего что-то массивное в центре барака. Ткань соскользнула, открыв взору чудовище. Шестиствольный паровой пулемёт «Молот». Полированный металл лент холодно блестел под лампами, но сам агрегат дышал угрозой. Массивное основание, сложная система паровых цилиндров для вращения блока стволов и подачи массивных патронов, радиаторы охлаждения, похожие на жабры. Оружие выглядело одновременно архаичным и футуристично-смертоносным.

– Красавец, не правда ли? – усмехнулся Брик, поглаживая ладонью ближайший ствол, как дикого зверя. – Только вот стреляет наш красавец не всегда туда, куда ему приказывают. Капризничает.

Элиас присвистнул, обходя «Молот» кругом. Его инженерный взгляд сразу выхватил сложную балансировку, проблемы с синхронизацией паровых толкателей.

– А куда он… предпочитает стрелять? – осторожно спросил Элиас, ощущая тепло, все еще исходящее от металла, несмотря на холод в помещении.