– Каналья.

Краем глаза Мар заметила девочку: та шла за ней по пятам. Остановившись, Мар жестами подозвала ее к себе. Девочка подбежала.

– Почему ты ходишь за мной?

– Чтоб вы не потелялись, нинья Ма.

От подобного не соответствующего возрасту и неуместного обращения Мар начала уставать. Присев, она поравнялась с Марией Соледад и спросила:

– Разве я похожа на нинью[13]?

Девочка кивнула, но, с секунду поразмыслив, покачала головой.

– Нинья – это ты, а я уже взрослая.

– Но вы же не замужем.

– Это не важно. – Мар ощущала, как ее тело покрывалось испариной, и, взяв Марию Соледад за руку, перевела ее под тень ближайшей пальмы. – Можешь отвести меня в медицинскую часть?

Та кивнула и быстро прошла мимо сада, оставив его позади. Поравнявшись с церковью, они направились вперед, по ведшей между деревьев дорожке, как вдруг из-за пальм показалось вытянутое одноэтажное здание блеклого, словно белая земля, цвета, с крыльцом, колоннами и арками под стать особняку. Мария Соледад указала на него пальцем.

– Спасибо, Соледад, ты большая молодец.

– Мария Соледад…

– У тебя очень красивые имена, – не дала ей закончить Мар и наклонилась. – Можно называть тебя просто Соледад?

Девочка покачала головой.

– А Мария? Так лучше?

Снова тот же ответ.

Пожав плечами, Мар поднялась. Меж усыпанных экзотическими цветами кустарников появилась Фрисия. От солнца она прикрывалась зонтом. Ее сопровождали Паулина с Росалией, а в нескольких шагах позади них шел высокий дворовый. К поясу у него был привязан устрашающий мачете.

– Ты, как я погляжу, уже познакомилась со своей девчонкой, Солитой, – сказала Фрисия, подойдя к ней.

Мар краем глаза поглядела на девочку.

– Значит, Солита…

Та потупилась.

– Раньше за одинокими сеньоритами тенью ходили мальчишки, – сказала Фрисия. – Ну, а у тебя есть она. Не придавай значения их именам. Во время рабства как их только не звали, а фамилией им служила их народность. Был у нас один замечательный дворовый, звали его Хосе Конго. Умер давно от здешней лихорадки. Раньше длинные имена были только у белых, но с отменой рабства все изменилось, и сейчас им разрешается брать себе в качестве фамилии название завода, где они родились, и фамилию хозяина асьенды. Вот почему им нравится, когда мы обращаемся к ним по полному имени. Хотя, как по мне, это только мешает. – Замолчав, она бросила взгляд назад. – Это Орихенес, мой личный лакей. Мандинга, о чем свидетельствует его рост. Конго приземистые и коренастые, как она.

Почувствовав на себе взгляды, Солита в ответ скрестила руки и нахмурилась. Орихенес стоял позади них, их головы едва доходили ему до плеч. Он напоминал крепкое дерево посреди зарослей камыша. В ушах у него сверкали золотые серьги, пальцы украшали толстые кольца, голову прикрывала соломенная шляпа. Было в его взгляде нечто зловещее, что предостерегало, стращало. Внимательно приглядевшись, Мар заметила у него на мочках свежие нарывы.

– У тебя нет одежды полегче? – спросила ее Фрисия. – И почему ты без шляпы?

– Я еще не разбирала чемодан, но хотела взглянуть на медицинскую часть.

– Мы тебя проводим, правда, девочки? И вы сами убедитесь, что наша медицинская часть – настоящий островок спокойствия. К слову, надеюсь, твой отец скоро оправится от случившегося с ним несчастья. Подобные нашему медицинские заведения без врача не стоят ничего.

Паулина взяла Мар под руку и укрыла ее зонтиком, который ей одолжила Фрисия. По ее глазам Мар поняла: Паулина хотела с ней о чем-то поговорить.

Вскоре они очутились перед медицинской частью, крыльцо которой украшали образующие арку колонны, и взошли по широкой лестнице внутрь. Какая-то сеньора мыла полы. Расплескавшаяся вода забрызгала шедшей впереди всех Фрисии ботинки. Та слегка отскочила, но было слишком поздно.