Но где-то глубоко внутри, за всеми барьерами и щитами, которые я выстроил вокруг себя, теплилась мысль: я вернусь в казино. Увижу её снова. И, может быть, пойму, почему она так странно на меня действует.
А пока – работа. Единственное, что имеет значение. Единственное, что я умею делать по-настоящему хорошо.
Глава 5: Лидия Михайловна
Понедельник начался, как обычно – шум будильника, скрип старых половиц под ногами, привычная утренняя боль в суставах. Сорок лет в медицине научили меня просыпаться мгновенно, даже если тело просило ещё пять минут сна.
Каша булькала на плите, пока я заваривала чай. Всё как по часам – семь утра, пар от чайника, запах гречки с маслом. Кухонные часы отстукивали секунды, напоминая о времени, которое летит слишком быстро.
– Артёмка, вставай, соня! – позвала я, выкладывая кашу в тарелку с космонавтами. – В школу опоздаешь!
Послышалось недовольное бурчание, а затем шлёпанье босых ног по коридору. Мой внук, растрёпанный и сонный, появился на пороге кухни, сжимая в руках какую-то книжку.
– Бабуль, а ты знаешь, что чёрные дыры могут поглотить целую галактику? – вместо приветствия спросил он, плюхаясь на стул.
– Доброе утро и тебе, астроном, – улыбнулась я, поставив перед ним тарелку. – Сначала каша, потом космос.
Артём принялся есть, одновременно листая свою книгу и рассказывая о звёздах, планетах и чёрных дырах. Я слушала вполуха, поправляя ему воротник рубашки и проверяя, чтобы носки были надеты правильно – не наизнанку, как в прошлый раз.
Смотрела на него и думала – как же он похож на Катю в детстве. Те же вихры, та же привычка говорить с набитым ртом, та же страсть к космосу. Катенька тоже мечтала стать космонавтом, пока жизнь не развернула её совсем в другую сторону.
– А мама когда приедет? – вдруг спросил Артём, прерывая свой монолог о Сатурне.
Что-то кольнуло под сердцем. Вот уже третий месяц, как Катя звонит только по выходным. Говорит коротко, сухо – работа, командировки, всё в порядке. А в голосе – металл и усталость.
– Скоро, золотко, – соврала я, гладя его по голове. – У мамы очень важная работа.
Артём кивнул, словно понимал, хотя куда ему понять. 7 лет – это когда ещё веришь, что мама – самая главная в мире, даже если видишь её раз в месяц.
– Она нас защищает, да? – спросил он, поднимая на меня глаза – Катины глаза.
– Да, милый. Она защищает.
Только вот кто защитит её саму? Кто обнимет, когда страшно? Кто скажет – всё будет хорошо, Катюша?
Я смотрела, как Артём доедает кашу, и молилась, чтобы дочь вернулась целой. Чтобы однажды этот ребёнок проснулся и побежал не ко мне, а к той, кто должен быть рядом.
После завтрака и сборов в школу мы с Артёмом, как обычно, успели на последнюю минуту. Он вбежал в класс, когда прозвенел звонок, а я помахала ему через стеклянную дверь. Учительница улыбнулась мне, и я пошла домой – делать уборку, готовить обед, стирать, гладить. Обычные дела, заполняющие пустоту.
Вечером, после ужина и проверки уроков, настало время нашего еженедельного ритуала. Артём нетерпеливо устроился на диване, прижимая к груди планшет.
– Бабуль, скорее! Уже семь! Мама будет звонить!
Я присела рядом, чувствуя, как учащается пульс. Странно, что даже в моём возрасте сердце может так волноваться перед встречей с собственной дочерью.
Экран ожил, и вот она – моя Катя. Волосы собраны в строгий хвост, на лице – привычная сдержанность. Профессионал до кончиков ногтей.
– Мама! – закричал Артём, подпрыгивая на диване. – Мамочка, привет!
– Привет, космонавт, – улыбнулась Катя, и я увидела, как напряжение на её лице чуть отступило. – Как твои дела? Как школа?