— Хочешь заглянуть ко мне в гости? — предлагает Машка. — Покажу коллекцию платьев и видеокассет.

— Не могу, у меня еще музыка и дополнительный иностранный.

— Твои совсем того… — Машка крутит пальцем у виска. — Зачем тебе столько факультативов?

Развожу руками, но, вздохнув, все же направляюсь в класс музыки.

— Давай хоть провожу! — не отстает Машка.

Мимо проходит Вовка со своей компанией. Точнее, Симон со своей стаей, как их тут называют. На руке моего бывшего друга висит красавица Светка, преданно заглядывая ему в глаза.

— Как он на тебя посмотрел!.. — изумляется Машка.

— Как? — недовольно бормочу я. Опускаю голову и прибавляю шаг. — Как на пустое место?

— Да нет же! — рьяно возражает подружка. — Совсем иначе… И Пумба туда же — чуть башку не свернул, тебя рассматривая.

Возле кабинета музыки Машка целует в щеку и, скрывшись от мира за темными очками и плеером с наушниками, убегает к выходу.

Дополнительные занятия заканчиваются поздно вечером. Отчим велел ждать у входа в школу, но, кажется, забыл об обещании забрать. Сажусь на лавочку и, вымотанная донельзя, устало прикрываю глаза. Сил дойти до дома самой просто не осталось. Наверное, если заночую прямо здесь, моего отсутствия и не заметят.

— Чего расселась на моей лавке, косматая! — слышится истеричный девичий вопль.

Кто-то толкает меня в спину, окончательно выводя из полудремы.

— Чего тебе надо? — спрашиваю у стоящей надо мной Светки и, поддавшись порыву, пытаюсь пригладить волосы. — Почему эта лавка твоя? Вон, сколько места, присядьте на другую.

Светкины подружки мерзко ржут. Но в разговор не вступают, наблюдая за происходящим.

— Все лавки — мои! — почти рычит от ненависти Светка. — И школа моя. И Симон!

От такого заявления я по-настоящему зверею. В моей прежней школе тоже были задиры, но до подобного не доходило никогда. Учителя и классные строго следили за порядком и осаживали тех, кто слишком зарвался. Вызывали к директору родителей — для небольшого поселка это было большим событием. Однажды мать Ирки Крайновой вызвали к директору, так девчонка потом неделю сидеть не могла после отцовского ремня. О том, чтобы обижать младших или еще раз отнять у них деньги, Ира и думать забыла.

— Не припомню, чтобы на Вовке была табличка с твоим именем, — произношу спокойно, хотя меня всю колотит от этой нахалки.

— Ах, вот как?! — она бесится. На загорелом лице проявляются некрасивые пятна гнева. — Катя, Марина, а ну-ка, подержите ее.

Две девчонки перехватывают мои руки, еще одна придерживает ноги. Я буквально прибита к лавочке крепкими телами старшеклассниц.

Светка в это время демонстративно закатывает рукава.

— Только попробуй! — предупреждаю я. — Напишу на тебя заявление. Отчиму пожалуюсь — он у меня знаешь кто?..

Светка хохочет, запрокинув голову. Похоже, эта мерзкая кукла ничего не боится. Это в нашем поселке участкового уважали и побаивались, а тут…

— Только попробуй, и я пожалуюсь отцу! — парирует Светка. — Он и твоего отчима, и твою полицию вертел на одном месте. Он у меня знаешь, кто?

— Дай угадаю: вор в законе? — придумываю самое грозное, на мой взгляд, объяснение.

— Бери выше! — горделиво заявляет Светка. — Игорь Меньшов, слышала о таком?

Слышала, к сожалению. Он владеет почти всем в этом городе. В том числе моим отчимом: Игорь Меньшов его начальник.

Светка замахивается и бьет по лицу наотмашь. Рука ее тяжелее полена, хотя такая хрупкая на вид.

— Оставь меня! — кричу не столько от боли, сколько от бессильной ярости.

— Вот еще! — фыркает она, и замахивается снова.

Дело наверняка закончилось бы куда хуже, но в школьный двор въезжает машина. Девчонки разбегаются, оставляя меня в одиночестве.