— Прекрати! — осаживаю довольно грубо.

— Прости, милый, — она обиженно надувает губки. — Раньше тебе так нравилось.

Светка. Моя последняя подружка. Ради меня она перекрасилась в блондинку, которых я, якобы, люблю. С чего они все это взяли? Это Пумбе нравятся белобрысые, а им отчего-то нравлюсь я.

— Что за щелка? — спрашивает Прохор. Он же Пумба. Главный приятель и верный соперник.

— Не называй ее так! — бросаюсь в защиту Серой. — Нормальная девчонка, скромная…

— У-у-у… — тянет Светка и переглядывается с подружкой. — Мы и не знали, что тебе такие нравятся.

Смотрю на Ольгу, на ее непокорные рыжие волосы: на ощупь они не такие жесткие, какими кажутся. А еще пахнут скошенной травой и светом.

Странно, столько времени не виделись, а я все еще помню этот дразнящий ноздри аромат.

— Представь себе, — киваю Светке. — Нравятся мне скромные, но липнут исключительно развязные, вроде тебя.

Светка морщит нос, но мне фиолетово. Подружек я могу менять хоть каждый день, а Серая одна. Единственная в своем роде.

— Я ведь могу и обидеться, — напоминает Светка. Сползает с моих клен и, сложив на груди руки, нетерпеливо топает ножкой.

Надеюсь, она не ждет извинений, потому что их не будет. Она вообще вначале запала на Пумбу, говорят, даже лизалась с ним на дискотеке. А после ушла в направлении лесопосадок. Знаю я там один заброшенный домик…

— Обижайся, — равнодушно пожимаю плечами. — Кому от этого станет хуже?

Ну и что с того, раз она одна из первых красавиц школы? Пусть ее папаша владеет заводами и пароходами, мне-то какое дело? Я уже сыт по горло ее капризами и придирками. Это со стороны мы идеальная пара: надежда юношеской сборной по футболу (то бишь я) и первая фотомодель города с контрактом на большие бабки.

— Тебе будет хуже, — фыркает она и строит глазки Прохору.

Он брезгливо морщится. То, что не нужно мне, и ему без надобности.

— Поди, погуляй, Свет, проветри мозги, — советую ей. — Если одумаешься, приходи вечером на вечеринку. А если нет…

С сальной усмешкой кладу руку на талию Верки, одной из подружек Светки. Щиплю ее за зад. Она притворно пищит и вяло хлопает меня по руке. Глаза же ее становятся большими и мутными, как у коровы.

Светка сразу понимает намек. Тряхнув светлой гривой, зло сверкает глазами и недовольно бубнит:

— Я подумаю насчет вечеринки, — произносит и задирает нос. — И прогуляюсь, а то тут воняет деревенщиной.

Она косится на Серую, а у меня непроизвольно сжимаются кулаки.

— Пошли, девочки! — Светка выманивает «фрейлин» на улицу. Напоследок наклоняется и целует меня в щеку. Хочет дотянуться до губ, но я отворачиваюсь.

Серая смотрит.

Тут же отворачивается, но я, кажется, успеваю заметить в ее взгляде осуждение. И что-то еще, от чего мне становится совершенно не по себе. Не знаю почему, но ее мнение многое для меня значит.

— Значит, говоришь, подружка детства… — задумчиво произносит Прохор, косясь на Ольгу. — Ниче такая, только уж больно дохлая. Ущипнуть не за что.

— Вот и не надо, — произношу с угрозой в голосе. — Тронешь Серую, прикончу.

Пумба удивленно приподнимает темную бровь, становясь похожим на злодея из какого-нибудь блокбастера:

— Отчего так?

— Я так сказал.

Мне нет нужды отчитываться даже перед ним. Вообще-то Прохор сам настоял на дружбе, я его не просил об этом. Он из одиннадцатого «а», я из «б», оба мы сильны и способны быть лидерами. Нам самой судьбой предсказано стать соперниками. Так и продолжалось вплоть до девятого. А потом, после честной схватки за школой, Прохор признал поражение — на словах. И предложил дружбу.

Теперь мы вместе. Вроде бы. На деле же он только и ждет удачного момента, чтобы занять место лидера и управлять всей школой.