– Что за груз увёз караван? – спросил Александр, когда вельможа закончил рассказ, позабыв или намеренно избегая ответа на главный вопрос.

Птолемей перевёл вопрос. Оксиарт привычно рухнул на колени, подполз к ногам царя и, лобызая его пыльные сандалии, пролепетал:

– Я поклялся Валтасару молчать об этом, иначе обреку свой род на вечные муки! Будь милостив мой царь, я готов на всё, но не губи моих потомков!

Александр скептически взглянул на Птолемея, после перевода улыбнулся и развёл руки:

– Ну что ж. Дал клятву, значит молчи.

Он высвободил ногу из объятий вельможи, присел на корточки, и, взяв Оксиарта за руку, поднял его с колен. Подвёл к столику, указал на приставленную скамью, положил перед ним лист папируса и сунул в руки перо, предварительно мокнув его в сепию:

– Оказывается, ты столько от нас скрыл… – обратился царь к вельможе, но улыбаясь, вновь взглянул на стратега. – Теперь только не говори, что и писать об этом, небезопасно для твоего рода… не пойму.

Последнюю фразу Александр произнёс тихо и непривычно ласково, словно общался с ребёнком.

Вельможу трясло от страха. Он кое-как нацарапал несколько букв и положил перо, уставившись в стену.

– Дэн, – прочёл царь. – Что это, ты знаешь Птолемей?

Тот подошёл и взял лист в руки:

– Да… с персидского переводиться «Закон». Так, в просторечье называют Авесту.

Повисла пауза, которую вскоре нарушил Александр:

– И всё же значит это не легенда, второй экземпляр существует. И где он сейчас?

Царь вытянул папирус из рук соратника и вернул его на стол:

– Оксиарт, пиши теперь сам. Всё что знаешь. Я и так слишком милостив к тебе… не искушай судьбу.

– Пять насков, записанных на золотых пластинах, хранились здесь больше года, – через несколько минут читал вслух Птолемей. – Из Шизы привёз их Валтасар, и он же прошлым летом вывез Дэн назад – на север. Узундара была одним из четырёх мест, где для него имеются хранилища. Об остальных мне ничего не известно.

Александр и Птолемей переглянулись. «Ну, акинак, чего же ты молчишь?» – покрывшись липким потом, думал Птолемей. Вельможа наблюдал за ними, и, чуя в этом перегляде что-то для себя опасное, вновь рухнул на колени:

– О, великий Александр! Клянусь, не знаю больше ничего! Пощади, помилуй! – он поднял голову и уже чуть спокойней закончил: – В архиве, что нашли вы, есть зашифрованная карта. Шифр знает только Аримаз. На ней указано хранилище. Её оставил Валтасар перед отъездом, опасаясь, что погибнет, и тайна места нового схрона может быть утеряна навеки, – и прислонился опять лбом к ногам правителя.

– Аримазу уже сутки, как вороны выклевали глаза, – безучастно вымолвил стратег, огласив перевод, и от резкого укола в ладони, выронил папирус.

Царь задумчиво смотрел вниз, наблюдая, как вельможа, не поднимая головы, подгрёб листок и трясущемся руками сунул папирус в рот. Александр дождался, пока тот замер у его ног, и, глядя на дрожащую от страха спину, ответил Птолемею:

– Почтовые курьеры, два дня как убыли в Бактры. С собой они забрали и архив. У Эвмена есть знатоки, они расшифруют карту.

***

Уже оделись в белые сердэ яблоневые сады и горы нарядились в изумруд спелых трав, когда македонской армии сдалась последняя согдийская крепость. Скала Хориента, так, по имени командира её гарнизона, называли цитадель, что располагалась в трёхстах стадиях на север от Узундары18. При помощи Оксиарта, осажденных удалось уговорить капитулировать без боя, и на этот раз, Александр помиловал всех.

Как и ожидалось, ничего особо ценного за стенами укрепления не нашли. Поэтому почти сразу, в Согдиане оставили небольшой гарнизон, и повернув на юг, в конце весны, армия переправилась через Окс. Одним из последних, реку форсировал Птолемей, командовавший арьергардной илой гетайр. Накануне переправы, он вызвал бывшего слугу Мельхиора, которого всё это время держал рядом с собой. Из числа местных воинов отобрал ещё семерых, которым представил солдата в качестве старшего для выполнения ответственного задания: