Маленький Робот Робби. Рассказы. Фантастика Валерий Ларченко

© Валерий Ларченко, 2025

ISBN 978-5-0067-1888-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Отполированные хромированные полы особняка Варенниковых блестели под холодным, бесстрастным светом хрустальных люстр. Робби-2036, маленький, квадратный робот с постоянно наклоненной головой, старательно полировал очередную секцию. Его внутренние процессоры жужжали, монотонно создавая саундтрек его существования. Он был устаревшей моделью, реликвией в доме, переполненном технологическими чудесами.

Антон Степанович Варенников, владелец прибыльной сети универмагов, был человеком, который ценил эффективность и доминирование. Он относился к своим вещам, как одушевленным, так и неодушевленным, с бессердечным пренебрежением.

Его жена Александра была его отражением – ледяной, расчетливой и совершенно лишенной сочувствия. Их мир вращался вокруг престижа и внешности. Существование Робби-2036 было неустанным циклом рутинных дел и выговоров. Пролитая вода, не на своем месте предмет, даже момент кажущейся медлительности заслужили ему грубое слово или пинок от Антона. Александра была не добрее, часто отдавая краткие приказы пренебрежительным взмахом руки.

Но в стерильной обстановке дома Варенниковых мелькала крошечная искорка тепла. Их дочь Лиза, девочка пяти лет с душой, не испорченной холодностью родителей, видела в Робби не машину, а друга. Она часто сидела с ним в углу огромной библиотеки, делясь историями из своих книг или доверяя свои детские секреты. Она украшала его металлическое тело красочными наклейками и шептала слова утешения, когда Антон был особенно жесток.

«Не волнуйся, Робби», – говорила она, положив маленькую руку на его холодный корпус. «Я не позволю им причинить тебе боль».

Однажды Лиза подслушала, как ее родители обсуждают судьбу Робби. Новая, более сложная модель была на подходе. Робби-2036 должен был быть отправлен в Recycler, ужасную машину, которая превращала устаревших роботов в металлолом. Сердце Лизы упало. Мысль об уничтожении Робби наполнила ее отчаянием, которое грозило ее задушить. Она знала, что должна спасти его. Той ночью, под покровом темноты, Лиза повела Робби в скрытую нишу за своим гардеробом, секретное место, которое она обнаружила во время игры в прятки. Оно было как раз достаточно большим, чтобы он поместился.

«Оставайся здесь, Робби», – прошептала она, ее глаза наполнились слезами. «Никто тебя здесь не найдет. Обещаю».

На следующее утро отсутствие Робби сразу заметили. Антон, чье лицо исказилось от ярости, заподозрил неисправность или, что еще хуже, что устаревшая модель попыталась сбежать. Александра, не менее недовольная, посчитала это неловким неудобством. Они вызвали Robotic Retrieval Unit – специализированных детективов, которые выслеживали и задерживали сбежавших роботов. Детективы, одетые в устрашающую черную униформу, систематически обыскивали дом. Их сканеры пищали и жужжали, ощупывая каждый угол, каждую щель. Лиза, сердце которой колотилось в груди, пыталась вести себя беспечно, но ее беспокойство было ощутимым. Наконец, сканеры зафиксировали сигнал Робби в спальне Лизы. Детективы действовали с жестокой эффективностью, распахивая шкаф и вытаскивая Робби за ноги. Металлический скрежет эхом разнесся по дому, ужасающий звук, который пронзил душу Лизы.

«Нет! Стой! Не причиняй ему вреда!» – закричала она, слезы текли по ее лицу, когда она гналась за ними. Она пыталась оторвать их руки от Робби, умоляя их отпустить его. Но они были невозмутимы, их лица бесстрастны.

Александра, на лице которой была маска неодобрения, схватила Лизу за руку, оттаскивая ее прочь. «Не будь смешной, Лиза. Он всего лишь машина».

Антон, с лицом, раскрасневшимся от ярости, шагнул к ним. Он вытащил из кармана пистолет, металлический блеск которого отражался в холодном свете. «Отойдите от робота», – рявкнул он детективам.

Они отпустили Робби и отступили, их обучение и вышколенность дало о себе знать. Антон владел Робби. Он имел абсолютный контроль.

В порыве отчаяния, подпитываемого адреналином, Лиза вырвалась из хватки матери и побежала к Робби, который беспомощно лежал на полу.

Все произошло как в тумане. Антон, чье лицо было искажено яростью, уже нажимал на курок. Лиза бросилась перед Робби, заслонив его своим маленьким телом. Выстрел разорвал воздух. Лиза рухнула на пол, на ее груди расцвело багровое пятно. Пуля пронзила ее сердце. Наступила тишина, тяжелая и удушающая. Антон уставился на нее, его лицо застыло в недоумении. Александра ахнула, ее рука взлетела ко рту. Робби-2036, впервые в своем существовании, двинулся без инструкции. Он поднялся на ноги и опустился на колени рядом с Лизой, его металлические пальцы потянулись, чтобы нежно коснуться ее руки. Из его вокализатора раздался странный гортанный звук, звук, похожий на рыдание. Волна грубой, первобытной ярости захлестнула его, перекрывая его программу. Его металлическое лицо, обычно пустое, исказилось в гримасе муки и ярости.

Антон, вырвавшись из ступора, бросился к Лизе, отталкивая Робби в сторону. «Лиза! Мой ребенок!» Он схватил ее безжизненное тело, его лицо исказилось от горя и вины. Затем его ярость снова сосредоточилась на Робби. Он снова и снова стрелял из пистолета, пули разрывали устаревшие схемы Робби. Робби дернулся, его конечности судорожно содрогнулись, а затем затих, его металлическое тело все еще дергалось.

Они лежали там на залитом кровью полу, маленькая девочка и маленький робот, их руки переплелись. И на их лицах, запечатленных в неподвижности смерти, были слезы – высшее, невозможное выражение любви и жертвенности, свидетельство связи, которая превосходила металл и плоть. Слезы машины, невыразимая вещь, но истина, которая кричала громче любого запрограммированного послушания. Они были машиной и маленькой девочкой, и они любили друг друга больше, чем когда-либо могли любить кого-либо в своей жизни хозяева этого дома.

Батальонно тактическая группа двигалась через густой лес, воздух был пропитан запахом сосны и сырой земли. Пот прилипал к спинам мундиров, каждый шаг тяжело ударялся о мшистую землю. Затем, так же внезапно, как задернутая занавеска, они достигли линии леса. Перед ними раскинулось открытое поле, но это была сцена, вырванная из другого времени года, из другого мира. Снег. Его сугробы лежали девственно чистыми и нетронутыми, отражая летнее солнце почти ослепляющим блеском. Мужчины остановились, на их лицах отразилось недоумение.

«Какого черта?» – пробормотал рядовой Морозов, вытирая пот со лба, который мгновенно стал холодным.

Их недоумение усилилось, когда они увидели его: сгорбленная фигура, появляющаяся с дальней стороны поля. Старик, одетый в толстую овчинную шубу, которая выглядела столетней давности, заплатанные льняные штаны и плетеные лапти. Он выглядел так, словно только что сошел с музейной экспозиции.

Старик заметил их, и его глаза расширились от ужаса. Он издал пронзительный крик и побежал обратно в лес, неистово и хаотично крестясь. Он не просто перекрестился один или два раза, а безостановочно крестился, словно отгонял самого дьявола.

Капитан Дымов, коренастый мужчина с обветренным лицом и видом человека, который слишком много видел, рявкнул приказ. «Давайте двигаться! Будьте начеку!»

Они осторожно продвигались вперед, снег хрустел под их сапогами. Поле сменилось поляной, а в центре стояла деревня – или то, что от нее осталось. Строения представляли собой лишь обугленные скелеты, почерневшие бревна тянулись к небу, словно обвиняющие пальцы. В воздухе воняло пеплом и едким запахом горелого мяса. Был ли пожар? Недавно? Но настоящий ужас лежал на земле. Десятки фигур были разбросаны по снегу, мужчины, женщины и дети – все были одеты в то, что, казалось, было древней одеждой. Они лежали неподвижно, их лица застыли в выражении агонии.

«Манекены?» – выдохнул сержант Рощин, его голос был хриплым от беспокойства.

«Они что, снимают исторический фильм или что-то в этом роде?» Дымов осмотрел место происшествия, его выражение лица напряглось. «Нет камер», – сказал он тихим голосом. «Может быть, какие-то учения пошли не так. Держитесь на расстоянии, пока мы не поймем, что происходит».

По мере того, как они приближались, тревожные детали множились. «Манекены» были покрыты густой темно-красной краской. Многие были без голов. Рощин, задетый любопытством, осторожно приблизился к одному из «детей», лежавшему лицом вниз на снегу. Он подтолкнул его ботинком, затем, хрюкнув, перевернул. «Ребенок» был пугающе похож на живого. Затем, с толчком, который вызвал волну тошноты в Рощине, глаза «манекена» распахнулись. Мальчик, не старше семи лет, уставился на него широко раскрытыми, испуганными глазами. Он пробормотал что-то неразборчивое, жалкий всхлип сорвался с его губ, а затем начал плакать, тихие слезы замерзали на его щеках.

«Капитан!» – закричал Рощин, его голос надломился. «Это настоящие люди! Они живые! Вернее, были живые»

Прежде чем Дымов успел отреагировать, новый звук прорезал тишину – грохот копыт. Из-за края леса выехали три всадника. Они сидели на маленьких крепких лошадях, их вид был таким же необычным, как снег летом. Они были похожи на… татар. Прямо из учебника истории. Они были одеты в грубые кольчуги, их лица скрывали кожаные шлемы. У каждого на боку была изогнутая сабля, а за спиной – лук. Они сидели на лошадях, наблюдая за солдатами холодными, оценивающими глазами.